Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ ИЛИ ПРАЗДНИК СЧАСТЬЯ

 

(рассказ)

 

30 декабря… до Нового года чуть больше суток… а, на улице, бр-р-р! Предпоследний день уходящего года в городе на Неве пасмурный, влажный, квелый и кислый. Вовсе, какой-то не праздничный. Неожиданная оттепель все изгадила.

Асфальтовые «доспехи», защищающие полуживую землю от грубых протекторов автомобильных шин и черствых подошв пешеходов, покрыты коричнево-рыжим с синевой раствором из мокрого снега, дорожной пыли и соленого песка. Это, смертоносное ко всему живому и не живому, «месиво» нагло властвует в городе, наслаждаясь своей безнаказанностью. Его наглое «поведение» пагубно отражается на зеленых насаждениях, металле, обуви. Все чахнет, ржавеет, разваливается. Однако, что мы все о погоде и издержках технического прогресса? Давайте, лучше, обратим внимание на нарядные улицы, разукрашенные витрины, веселые лица прохожих. Окунемся в предпраздничную суматоху.

«Нисколько не удивлюсь, если сейчас пойдет снег», – мысленно прогнозирует Паша Вошкин, поеживаясь от холодного, пронизывающего ветра. До входа в теплый метрополитен остается несколько десятков шагов. Вдруг, совсем рядом, он слышит звонкий с хрипотцой кашель. Паша, машинально, смотрит в сторону простуженного человека. Его глаза, выхватывают из людской толпы бело-синее лицо девушки. Корпус Вошкина останавливается, а ноги продолжают шагать дальше. Центр тяжести тела нарушается, и Паша начинает падать в отвратительную, грязную снежную жижу. Неуклюже взмахнув, в воздухе, руками и ногами, он, благодаря неведомой силе, удерживает равновесие и не падает. Кто-то, из прохожих, восхищенно восклицает: «Ух, ты!» У, кашлявшей девушки, широко раскрылись бархатные ресницы, а зрачки радостно заблестели. Она, быстро, протянула вперед руки и крикнула:

– Держи!

Паша, торопливо, протянул ей свои руки. Их пальцы… его, горячие, крепкие и ее, хрупкие, ледышки… мгновенно образовали сплетенный монолит.

– Какие холодные руки, – нежно сказал Вошкин и, пробежался взглядом, по стройной фигуре незнакомки.

Девушка была одета в мужскую, кожаную куртку, мужские брюки и мужские ботинки. Все вещи были новые и, очень дорогие. Замерзшее лицо, незнакомки, со шмыгающим, от простуды, носом и коричневыми глазами, показалось Павлу очень наивным и беззащитным. Длинные, светлые волосы совершенно потеряли былую пышность и красоту. Противный ветер, тискал съежившуюся, скособоченную фигуру девушки.

– Замерзла? – ласково спросил Паша.

– Да, – шмыгая носом, тихо ответила девушка.

– На, платок, – протянул он ей разовую, бумажную салфетку.

– Спасибо, – просипела девушка простуженным горлом. Стройный, молодой человек, ей, сразу понравился. Среднего роста, аккуратная прическа, правильные черты лица. Его фигура излучала доброту, нежность, неподдельную искренность. – Я простыла, извините, – опустила она глаза.

– Зачем же, вы, стоите на улице? Хотя бы в метро зашли. И, что за маскарад с одеждой? – недоумевал Паша.

Девушка улыбнулась. Ее плечи дрогнули.

– Знаешь, – предложил, неожиданно для самого себя, Вошкин, – пошли ко мне. Согреешься. Чаю… да, что чаю… пообедаем капитально, а?

Девушка неуверенно пожала плечами и сказала:

– Неудобно, что скажут твои родные… я, в таком виде…

– Чудачка! Никто ничего не скажет. Я, живу один. Родители живут отдельно. Сам, я, холост. Если хочешь, пошли ко мне, согреешься.

Девушка медлила с ответом. Она размышляла: «С одной стороны, незнакомец, вроде, совершенно безобиден. С другой стороны, куда-то идти… к кому? Зачем? Почему?»

Павел хотел было повернуться и уйти, но, почему-то, вместо этого, крепко взял девушку за руку и, не глядя в ее сторону, сказал, повелительным тоном:

– Пойдем. И не каких разговоров. Все вопросы потом… дома.

Девушка хотела, что-то сказать, но молодой человек, властно, рванул ее за руку и потащил в метро.

С трудом переставляя одеревеневшие, от холода, ноги, девушка покорно волочилась следом. В душном вагоне подземки она согрелась и совсем «расклеилась». Красно-голубые щеки, пылали, словно поленья догорающего костра. Нос заложило «продукцией» гриппа. Холодная потливость и мелкая дрожь во всем теле. Чудовищное состояние! Тяжело дыша ртом, девушка, из последних сил, держалась непослушными пальцами рук за рукав кутки Вошкина.

А, вокруг них непрекращающееся движение. Всем нужно ехать в этом направлении, в этом вагоне и, именно, сейчас. До неприличия, плотно, прижавшись, друг к другу, пассажиры «потчуют» обоняние вблизи стоящих легким, приятным запахом духов, зловонным смрадом алкогольного перегара, просто запахом потного тела. Что поделаешь? Такова действительность сегодняшнего дня. Истинное «лицо» часа пик.

Заблаговременно протиснувшись к двери вагона, молодые люди, благополучно были вытолкнуты, выходящей биомассой человеческих тел, на середину платформы. Где, их, моментально, подхватило «подводное» течение метро. Оно, с помощью эскалатора, «вынесло» их на холодную, шумную поверхность города.

Освободившись, наконец, из тесных объятий пассажирского «братства», Павел, деловито, осмотрел свою одежду, потом, растрепанную одежду своей спутницы и, довольным голосом озвучил результаты визуального осмотра:

– Удачно проскочили. Практически без потерь. Левую ногу, правда, отдавили. У, тебя, все нормально?

Девушка, молча, кивнула.

– Да, ты, я, вижу, совсем того… быстро домой! – Павел взял девушку под руку, и они двинулись дальше. – Уже не далеко… идем напрямую… – комментировал он происходящее.

Минут, через десять, плутания по проходным дворам, переулкам они подошли к многоэтажному дому и вошли в подъезд. Лифт, содрогаясь и лязгая, «забросил» их на указанный этаж. Подошли к двери. Павел порылся в карманах:

– Ага, вот! Такс… сейчас… – чересчур суетился он.

Щелкнули, поочередно, замки первой, а потом, и второй, дверей.

– Прошу, – Вошкин распахнул двери и, как можно галантнее, наклонился вперед, приглашая гостью войти в квартиру.

– Спасибо, – словно в полусне, промямлила девушка и переступила порог незнакомого жилища.

Павел, быстренько, снял невесомую, синтетическую куртку и помог девушке снять тяжелую, кожаную куртку.

– Курточка, с чужого плеча, – заметил Вошкин.

– Угу, – не столько ответила, сколько болезненно простонала девушка.

–Так, – приступил к врачебной «практике» Павел. – Сейчас, быстро, в ванную комнату. Пока паришься, я, приготовлю ужин. Поедим. Потом, прием лекарств. Я, сам, недавно, переболел гриппом. Накупил. Остались и капли и таблетки. Пьем, капаем и в постель. Вернее, ты, на диване, а, я, в кресле устроюсь. Стул под ноги… будет шикарно. Так и сделаем.

Девушка вялым, мутным взглядом смотрела на Вошкина.

– Быстро в ванную комнату… полотенце вот… чистая одежда… ничего, если мой спортивный костюм. Он чистый, теплый. И, спать в нем удобно. Трусов женских, как ты сама понимаешь, у меня нет, поэтому или так, в костюме, или… у меня есть совершенно новые, спортивные трусы… и размер, не такой уж, большой.

Девушка стояла с закрытыми глазами, облокотившись на дверь кухни.

– Все, вперед! Быстро, быстро… в ванную комнату, – суетился Паша. – Стой! Сядь в кресло. Вот так. Надо же в ванну воды набрать. Хотя, не надо. Какая ванная? Так, быстренько, под душем… и, в кровать, в смысле, на диван. Иди, заходи в ванную. Отлично…вот полотенце, вот одежда… так, что еще? Вот шампунь, вот мыло… вроде, все. Мочалка… хотя, какая мочалка? Короче, все вот. Если еще, что нужно будет, то зови, не стесняйся. Я, пошел готовить ужин. Защелка, простая. Сюда… открыто, сюда… закрыто. Я, пошел. Понимаю, тяжело. Голова раскалывается, насморк, но надо. Действуй!

Минут, через двадцать, девушка вышла из ванной комнаты в спортивном костюме. Прошла на кухню.

– Я, расчесалась твоей расческой, – тихо сказала она.

– С легким паром! – встрепенулся Вошкин, увидев девушку. – Костюмчик хорошо сидит, немного широковат, правда, а так ничего, в общем – отлично! Садись на стул. Вот сюда. Я, по-быстрому тут, макарон сварил и сосиски. Есть кетчуп. Соленые огурцы, в смысле, маринованные. Что еще? Сыр, хлеб, масло. Вроде, как за знакомство надо по рюмочке, но тебе нельзя. Поэтому, отменяется до лучших времен, то есть до выздоровления. Да и куда, ты, в таком виде пойдешь? Скоро Новый год. Оставайся у меня. Встретим вместе. Веселей будет. Подлечишься опять же.

Девушка, вяло откусила сосиску и, подперев рукою голову, не спеша принялась ее жевать.

– Вои и хорошо. Я, все равно ни куда не планировал. Встретим вместе, вылечишься, а, там видно будет, – обрадовался Павел. – Так, поела? Хорошо. Сейчас чай с малиной. Осталась от лечения. Вот так, отлично. На, пей. Вот бутерброд с маслом и сыром.

Девушка, покосилась на «приложение» к чаю, затем жалобно посмотрела на Вошкина.

– Ничего, ничего, – успокоил он ее, – надо съесть. При болезни, главное, хорошее питание, сила духа и вера в быстрое выздоровление. Ясно?

Девушка едва заметно кивнула, вздохнула и стала, есть бутерброд.

– Вот это по-нашему! – одобрил ее действия Паша.

Справившись с «заданием», девушка едва слышно прохрипела: «Спасибо».

– На здоровье. Горло сильно заложило. Болит?

Девушка, молча, кивнула.

– Так, – задумчиво рассуждал Павел, – значит вот, что, – на несколько секунд он замолчал, уставившись в дно своей чашки, и продолжил, уверенным тоном, – будем лечиться! Вместе, мы, победим болезнетворных микробов!

Девушка, бодро кивнула, и встала из-за стола.

– Я, быстренько, диван приготовлю. Ты, пока, присядь в кресло. Удобно? Вот и хорошо, — Вошкин разложил диван. Ловко, заправил постельное белье. Взбил подушку. Вытащил из нее перышко. – Готово! Можно ложиться. А, может вызвать врача?

Девушка отрицательно затрясла головой и замотала руками.

Не ожидавший такой бурной, ответной реакции, Павел часто заморгал глазами и отошел в сторону.

Девушка посмотрела на него мягким, добрым взглядом.

У Вошкина, по всему телу, пробежали мурашки, а в груди стало так невесомо и приятно. Он улыбнулся и потер ладоши.

Девушка, осторожно, легла на диван и укрылась толстым одеялом.

– Отдыхай, а я, пока, посуду помою.

Девушка утвердительно закрыла глаза. Проснулась она ночь. Молниеносно преодолевая, в темноте, расстояние, негромко тикали часы, отзываясь гулким эхом в голове. Сильно хотелось пить. Девушка села на диван. Голова закружилась, в глазах потемнело, посветлело. Она опустила ноги на пол. Встала. Голова закружилась, завертелась. Девушка вытянула вперед руки и медленно пошла на кухню. Там было, чуть, светлее от электрического фонаря, надменно возвышающегося над низкорослыми деревьями. Девушка осмотрелась. На столе стояли чашки, из которых они пили чай. Она взяла свою чашку и налила, из чайника, в нее воду. Быстро выпила. Еще налила. Чашку, с недопитой водой, поставила на стол и пошла в комнату.

Радушный хозяин квартиры, полулежа в кресле, громко сопел.

Девушка подошла к нему, немного помедлила, и легонько дотронулась до его левого плеча пальцами правой руки.

Молодой человек проснулся:

– А, что? Это, ты? Который час?

Девушка пожала плечами.

– Ну, да. У тебя же горло.

Девушка кивнула головой.

– Ты, что есть хочешь? – Паша встал с кресла.

– Где таблетки? – еле слышно, прошипела девушка.

– Лекарства? Пойдем на кухню. Сейчас, все сделаем.

На кухне, Павел вытащил, откуда-то небольшую коробку и поставил ее на стол.

– Включи, пожалуйста, свет.

Девушка, послушно, стала водить по стене, в поисках выключателя.

– Он, там, в коридоре. Рядом с ванной. На стене у двери. Нашла?

Громко щелкнул выключатель. Кухня сменила бледно-желтое освещение надменного фонаря на белый, с молочным оттенком, свет лампы дневного освещения.

Павел прищурил глаза. Девушка подошла к столу, посмотрела на коробку, из-под обуви, и весело улыбнулась.

– Это, так, – сконфузился Вошкин, – просто, положил, чтобы все вместе было. Не люблю, когда все разбросано. Не найдешь ничего.

Девушка, одобрительно, закивала головой и переступила с ноги на ногу.

– Ой! Вы, же без тапочек! Вот мои. И не спорьте. Молчите. Я, здоров. И потом, я, сейчас, возьму другие тапочки. Принимай, пока, лекарство, а, я, тапочки одену.

Павел, быстро, надел тапочки и приготовил больной раствор для полоскания горла.

– Спасибо, – прошептала одними губами девушка.

– Не разговаривай. Береги горло, – строго сказал Павел.

Пока девушка полоскала горло, он сменил постельное белье на диване. Влажное от пота белье Паша повесил сушиться, в коридоре, на веревку.

Девушка вышла из ванной комнаты и запуталась в белье.

– Осторожно. Это, я, тут, по привычке, свет выключил.

– Угу, – ответила девушка и, пошла в комнату. В комнате, она посмотрела на заботливого Пашу потом на диван, затем на кресло и пальцем указала, вначале, на Вошкина, потом на диван, затем указала на себя и на кресло.

– Нет, – замахал руками Павел, – и не говори. И. слушать не хочу. Тоже мне, придумала. Ты, ложись на диван, а, я, на кресло. И, не возражай. Все. Я, так решил, – сказал строго Павел.

Девушка пожала плечами, развела руки в стороны, словно хотела сказать: «Как хочешь. Я, хотела по справедливости».

– Ладно, ложись. Еще, только, три часа. Надо хорошо выспаться. Скоро Новый год. Еще надо… ладно… завтра… спи.

Проснулись они поздно.

– Уже без четверти двенадцать! – громко сказал Павел, потягиваясь в кресле.

Девушка, весело, посмотрела на Вошкина и сказала:

– Доброе утро.

– Доброе утро. Как самочувствие?

– Гораздо лучше. Голова немного болит, и, – девушка шмыгнула носом, – нос заложен. Горло уже получше. Говорить могу.

– Очень хорошо! – воскликнул Павел. – Хорошо поспали, правда?

– Да, – довольным голосом ответила девушка. Усевшись, поудобнее на диване, она принялась рассматривать Вошкина.

– Вид, у меня, конечно, не ахти. Но это, я, уверен, не помеха для встречи Нового года, в моем обществе.

Девушка, едва заметно, пожала плечами, улыбнулась, больше из вежливости, и ответила:

– Почему бы и нет.

– Ничего, за пару недель, мы, общими усилиями, поставим тебя на ноги.

Девушка открыла рот, толи сказать, что-то хотела, толи от удивления.

Павел, деловито, продолжил:

– Раньше не получится. Сама понимаешь… насморк, горло… грипп. А, грипп лечится две недели. Это, я, по себе знаю.

– А… а, – девушка пыталась, что-то сказать. Она даже протянула в сторону Вошкина правую руку, словно хотела остановить его. – Я, что… у тебя… – она спешила, как можно быстрее, собраться с мыслями и дать вразумительный ответ. Наконец, ей это удалось: – Уважаемый, друг, я… мне…приятны ваши хлопоты, ваше участие, – она встала с дивана, вытянула руки по швам, слегка, приподняла подбородок. Ее лицо стало серьезным, сосредоточенным. В спортивном костюме, незнакомка была похожа на спортсменку.

Вошкин опешил и восхищенно выдохнул: «Настоящая гимнастка. Какая, ты, красивая». Он еще хотел, что-то сказать, но не решился. Смутился, отвел, в сторону, глаза и, активно жестикулируя руками, не своим голосом продолжил: «Я, пойду, на кухню… нет, вначале в ванную комнату… Я, быстро… раз и все.

– Хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста, я, сама волнуюсь, – по телу девушки пробежали мурашки вниз вверх, вниз вверх. – Занимайтесь своим делом.

– Я, мигом, – и Павел «закрутился, завертелся». Через пятнадцать минут он стоял перед девушкой побритый, умытый, одетый и бодрый. Даже можно сказать, чересчур бодрый. Глаза блестят, улыбка до ушей.

– Что с вами? – удивилась девушка сверхбыстрой перемене хозяина квартиры.

– Ничего. Сейчас приготовлю завтрак. Вы, пока, займитесь собой. Из одежды…

– Спасибо, у меня есть одежда.

– Вы, что наденете эти брюки, рубашку?

– Нет. Если, вы, разрешите, я, останусь в вашем костюме и ваших, извините, трусах.

– Значит так, завтракаем, принимаем лекарства, потом, вы, остаетесь дома, а я смотаюсь в магазин и куплю вам одежду.

– Что вы! Зачем? У меня все есть.

– Ну, там… нижнее белье, еще что ни будь.

– Ничего. Честное слово, ничего! И, прошу, вас, не смейте мне ничего покупать!

– Хорошо. Тогда, я, куплю елку, игрушки и мы нарядим елку. Еще шампанское и всякие продукты. Я, признаюсь, ничего не покупал. Знаете, когда один… вроде, и не к чему это…

– Извините, я, вам, помешала. Я, сейчас, уйду.

– Ни в коем случае! – крикнул Павел. Лицо его, вдруг, побелело, и он еле слышно попросил: – Не уходите, пожалуйста. Я, вас, вылечу. Мы, чудно проведем время.

– Не бойся, – полушепотом успокоила его гостья и пошла в ванную комнату.

Когда она привела себя в порядок, они, быстренько, позавтракали. После завтрака, девушка приняла, все необходимые, для лечения гриппа, лекарства.

– Ну, я, пошел. Я, быстро, – засобирался Павел.

– Просьба, мне, ничего не покупать из белья, – попросила девушка и строго посмотрела на одевающего куртку Вошкина.

– Понял, не буду. Жди. Я, скоро, – не скрывая своего недовольства, согласился Павел. – Что-то горло першит.

– Наверно, от меня заразился, – мягким, плавным голосом сказала выздоравливающая девушка.

– Нет, что, ты! – замахал руками Павел и, мельком, взглянув на себя в зеркало, направился к двери. – С замками разберешься сама. Никому не открывать. Никуда не выходить.

– Да, ладно тебе, – улыбнулась, девушка, – разошелся. Что, я, маленькая.

– Извини, ты, не подумай… я, не хвастун… просто, я, очень рад, что мы вместе.

Девушка ничего не успела ответить, так как Вошкин, быстро вышел, и закрыть, за собой, дверь.

«Странный малый», – подумала девушка и пошла, изучать квартиру.

– Не круто, но со вкусом. Хотя, мебель, конечно, старье. Наверно, еще от бабушки осталась. Сам бы он так ее не поставил, – вслух подвела итог своей «экскурсии» девушка. Она села на диван и включила телевизор. Минут через пять, выключила. Сморщив свой носик, чихнула. Легла на диван. Закрыла глаза. Мысли потекли тоненькой струйкой: «Буду лечиться. Голова болеть начала. Хозяин, какой-то неадекватный. Хотя, в нем, что-то есть. Что-то, чистое, непорочное, наивное, девственное. Фу, куда меня занесло! Мужику девственность приписала. Хотя, он, видимо, чересчур скромный. А. такие люди долго остаются непорочные. Интересно, он девственник или нет? Какая, я, пошлая. Хороший мальчик. Мне он нравиться. Да, нравиться».

Девушка заснула. Проснулась она от мягкого шороха. Открыла глаза. Павел устанавливал, в центре комнаты, живую, пушистую елочку. В комнате пахло хвоей и свежим лесным воздухом.

Вошкин, занятый укреплением елки, не заметил пробуждения девушки, которая, с интересом, наблюдала за работой Павла. Ей было удобно лежать на диване в, уютной, ретро квартире. Она была даже довольна, что этот молодой человек, чуть ли не силой, за руку, притащил ее к себе домой и ухаживает за ней, словно, она ему родная. Установив елку, Вошкин поставил на стол картонную коробку. Из коробки донесся тоненький, высокий звук: «Дзинь».

– Осторожно, разобьешь! – воскликнула девушка.

– Извини, я, тебя разбудил.

– Я, уже давно проснулась.

– Сейчас будем наряжать елку, – загадочно сказал Павел. – Если хочешь…

– Конечно, хочу! – девушка, выскользнула из-под одеяла, быстро подошла к столу. – Что делать?

– Одеться, потеплее. Вот рубашка.

– Можно свитер? – нерешительно, как бы боясь получить отказ, попросила девушка.

– Конечно, можно! Вот.

– Спасибо. Больше ничего не надо.

– А, как де ноги? Сейчас дам теплые носки… и брюки, сейчас дам. Знаешь, я заметил, что у нас, с тобой, почти одинаковый размер.

– Я, это тоже заметила. Правда, здорово!

– Да! Просто, отлично! С одеждой, у нас, не будет проблем.

– Когда же, мы, займемся игрушками? – нетерпеливо, голосом капризной девочки, спросила девушка.

– Сейчас. Прямо, сейчас.

– Давай, вначале, выложим все игрушки на стол, – предложила девушка. – И, потом…

– Будем выбирать, какую игрушку куда повесить, – закончил ее предложение Паша.

– Здорово, правда!

– Ага!

Молодые люди, живо, начали украшать елку.

– Вот эти, большие, шары мы повесим наверх, – предложила, руководящим тоном, девушка. – Я, буду подавать, а, ты, вешать.

– Хорошо, – согласился Павел. – Не достаю. Сейчас возьму стул. Вот так, отлично! Давай шар. Сейчас, я, его прикреплю.

Вешай хорошо. Не спеши. Молодец! Так, теперь, мы, повесим…

Время бежало вперед. В комнате, заметно, потемнело.

– Как хорошо, что, мы, нарядили елку до темноты, – довольным голосом сказал Павел.

– Почему? Что то, не так? – забеспокоилась девушка.

– Все хорошо, – улыбнулся Вошкин. – Сейчас, – он включил электрическую гирлянду, и елка засверкала разноцветными огоньками… желтыми, красными, зелеными, синими…

– Как здорово! – обрадовалась девушка и, громко захлопала, от восхищения, в ладоши.

– Неплохо получилось, – скромно сказал Павел. И, спохватился: – А, лекарства принимать? – и вопросительно посмотрел на девушку.    – Быстро в «процедурный кабинет».

– Слушаюсь! – бодро ответила девушка. И, уже из кухни, попросила: – Гирлянду не выключай, пожалуйста.

– Хорошо. Принимай лекарства и ложись отдыхать.

– А, ты?

– Я, буду готовить праздничный ужин. Конечно, это громко сказано, но что-то смогу приготовить.

– Я, тебе помогу.

– Тебе надо лежать.

– Ничего мне не надо, – обижено обиженно возразила девушка и шмыгнула носом.

– Вот видишь, – укоризненно сказал Павел.

– Не вижу, но слышу. Я, буду то же участвовать в приготовлении… я, хочу.

– Хорошо, хорошо. Тогда начнем.

– Уже девятнадцать часов, – заметила девушка.

– Ого! Я, думал еще пять. Тогда, конечно, давай помогай.

К десяти часам вечера блюда были готовы.

– Надо перекусить и отдохнуть, – предложил Павел.

– Надо бы, – согласилась девушка, – у меня голова разболелась почему-то.

– Еще бы, на ногах столько времени. Конечно, заболит, – утвердительно сказал Павел и насупился.

– Ну, и что. Зато, вон, сколько дел переделали. Все готово для встречи Нового года. Не унывай! – превозмогая слабость и усталость, улыбнулась ему, в ответ, девушка.

– Готово, – согласился с ней Паша. И, заботливо настоял: – После еды будешь отдыхать. Спать до полдвенадцатого.

– Согласна. Только разбуди пораньше немного.

– Хорошо. Только встанешь с дивана ближе к двенадцати.

– Почему? – удивленно поинтересовалась девушка. И, лилейным голоском добавила: – Ведь, я, же должна привести себя в порядок.

– У меня и косметики никакой нет. Надо бы было хоть губную помаду купить, – озадачено почесал Павел затылок.

– Ерунда, – махнула рукой девушка, – и так сойдет. Или, я, тебе не нравлюсь такая?

– Нравишься, – серьезно ответил Павел и, застенчиво, улыбнулся.

– Вот и хорошо. Спать не хочется. Можно, я, просто, полежу?

– Разумеется. Главное – отдохни. Ведь, ты, еще больна.

– Никогда еще не встречала Новый год больной. Даже интересно. В этом есть, что-то… как, ты, думаешь?

– Разумеется, есть. Есть желание, поскорее, выздороветь и зажить полноценной жизнью здорового человека.

– Ты, знаешь, – тихо сказала девушка, – а, у меня, такого желания, почему-то нет. И, повернувшись спиной к Вошкину, сказала сама себе вслух: – Болела бы так и болела. Лежала бы так и лежала. А, ты, все лечил бы меня и лечил.

– Но, ведь, для этого не обязательно болеть, – осторожно прошелестел губами Павел.

– Что? – поинтересовалась девушка.

– Ничего, это, я, так…

– А, я, все слышала.

– Зачем тогда спрашиваешь? – дрожащим голосом, поинтересовался Павел.

– Захотела и спросила, – с досадой ответила девушка.

Павел сел в кресло, взял газету, с программой телепередач, и. внимательно, стал ее читать.

– Ты, спишь? – шепотом спросил Вошкин девушку.

Ответа не последовало, хотя, девушка не спала.

«Интересно, что он будет делать?» – подумала она, крепко зажмурив глаза.

Павел почесал за ухом, посмотрел в газету, потом на девушку, тихонько подошел к телевизору и включил его. Быстро сделал звук тише и, усевшись удобнее в кресле, стал смотреть развлекательную телепередачу.

«Вот, тюфяк! Просто сухарь, какой-то! Нет, я, что, бревно? Никакой заботы! – начала горячиться про себя девушка, лежа спиной к телевизору. – Я, то же хочу отдыхать! Подумаешь, болею! Ерунда, телевизор смотреть можно. Вот повернусь, сейчас, к экрану и буду смотреть. А, то, какой хитренький… сам смотрит… и, я, буду смотреть! Как-никак Новый год скоро, а его, с градусником под мышкой, я, встречать не собираюсь!» – девушка, бесшумно, аккуратно повернулась лицом к телевизору.

Павел, увлеченный музыкальным клипом, не заметил перемещения девушки в пространстве.

Кривлянье, в экране телевизора, безголосых «лампочек» девушке быстро надоело. Она вздохнула и попросила Павла:

– Добавь звук и переключи на другой канал. Как, ты, только можешь смотреть такую безвкусицу?

– Уже проснулась? – обрадовался Вошкин и, с удовольствием, выполнил просьбу больной. – Скоро наступит Новый год! У нас все готово! Елка – есть. Игрушки – есть. Праздничный ужин – есть. Шампанское – есть. Встречающие Новый год – в наличии. Вроде, все, а? – Павел вопросительно посмотрел на гостью.

– А, торт? А, конфеты? Прочие сладости? – возмутилась девушка и строго посмотрела на незадачливого «ревизора».

– Торт, конфеты и прочие сладости у нас есть! – доложился Паша и победоносно посмотрел на «критикующую».

– Ладно, – примирительно махнула рукой девушка и поинтересовалась: – А, телефон у доброго Санта Клауса есть?

– У меня, лично, есть, – быстро ответил Павел. – У Санта Клауса, не знаю, – пожал он плечами.

– Это хорошо. Ты, заметил, что, я, перестала хрипеть?

Вошкин поднял указательный палец правой руки верш и уточнил:

– Почти перестала.

– Верно. Мне, лучше, – бодрилась девушка.

– Лучше, – подобрел Паша.

– Значит, я, могу встать с дивана и принять самое непосредственное участие в новогоднем празднике? Ура! Кхы…кхы… – закашлялась девушка.

– Вот видишь. И этим все сказано, – назидательно сказал Паша. – А, зачем тебе телефон? – насторожился он.

Девушка пожала плечами:

– Ну, скажем, поздравить, кого ни будь с Новым годом.

– Вот, я, недотепа! – всплеснул руками Вошкин. – Надо же всех обзвонить, поздравить с Новым годом. Спасибо, что напомнила. Ах, да! – опомнился он. – Ты, же тоже хотела позвонить. Вот телефон. Звони.

– Спасибо, – тихо поблагодарила девушка.

Она сняла трубку с телефонного аппарата и медленно, Паше показалось нехотя, набрала номер телефона.

– Ало, это ты, мама? С наступающим Новым годом! Почему тихо? Простыла немного, уже лучше… уже лучше говорю. Я? Я, у Кати. У Кати говорю. Да. Останусь у нее. Извини, нет. Я, понимаю. Да, праздник семейный. Но, мы, все здесь собрались. После праздников… второго… хорошо. Я, завтра, перезвоню. Всех поздравляю с Новым годом! Не волнуйся. Какой телефон? – девушка прикрыла рукой трубку и узнала у Паши номер его домашнего телефона. Затем, внятно продиктовала его маме, и еще раз поздравив всех с праздником, положила трубку. – Спасибо, – обратилась она к Вошкину.

– Пожалуйста, звоните, когда хотите.

– Можно, вас, попросить, – нерешительно начала она.

– Конечно, – добродушно отозвался Паша.

– Вы, такой милый, отзывчивый человек, если телефон позвонит и спросят меня, – девушка сморщила лоб и потерла его пальцами левой руки, – то… скажите, что ошиблись номером. А, мне, сразу скажите, что спрашивали меня. Хорошо?

– Заметано, – послушно кивнул головой Павел.

– «Замотайте», пожалуйста, и получше.

– Не волнуйтесь, – подмигнул заговорщически Паша.

– Не вижу ни чего смешного, – обидчиво посмотрела на него девушка.

– А, никто и не говорит, что смешно.

– Я, же вижу. Думаете, прячусь от родителей. Вру им. Я, же не могу им сказать всю правду.

– Почему?

Девушка удивленно посмотрела на Вошкина. И покрутила пальцем у виска.

– Ты, что?! – обиженно спросила она. – Можно подумать, сам всегда говоришь только правду. Скажи, например, зачем, ты, меня сюда притащил? А?

– Я, привел тебя сюда, потому что тебе было плохо. Ты, нуждалась в помощи.

– Вот и соврал! Так, я, тебе и поверила.

– Это еще почему? Я, действительно, хочу тебе помочь.

– Тоже мне, «помощник»! Скучно самому, вот и притащил меня сюда. Был бы, ты, не один… с девушкой, например, то ни за что не привел бы меня сюда.

– Это почему?

– Я, сразу все поняла, как только, ты, поскользнулся. Я, перепугалась… все, думаю, упадет в грязь… растяпа.

– Я, сам испугался, – улыбнулся Паша.

– Еще бы! – девушка оживилась, встала с дивана и заходила по комнате.

– Тебе необходимо принять лекарства, – напомнил Вошкин.

– Какая, предусмотрительная, точность. Где они?

– На кухне. Сейчас все приготовлю. Голова болит?

– Голова не болит. Горло, побаливает, немного.

Молодые люди прошли на кухню.

– Какой шикарный стол получился у нас! – восхитилась девушка. – И, никто не похвалил даже.

– Молодец, – сказал Вошкин. Помолчал, немного, и сказал: – А, я, то же участие принимал в подготовке праздничного стола.

– Спасибо, мой спаситель, – ласково, нежно сказала девушка.

– Как, у нас, все здорово получилось! – радовался Паша.

– Хороший стол, – подтвердила девушка. Налюбовавшись плодами совместного труда, она сказала: – давай лекарства. Где кружка?

– Вот.

– Налей воды. Еще… как украл…

– И так уже больше половины, – оправдывался Паша.

– Ладно, давай, – протянула руку к кружке девушка.

После приема лекарства, молодые люди вернулись в комнату. Пока Вошкин, с новогодними поздравлениями, обзванивал всех своих родственников и знакомых, девушка, удобно расположившись на диване, смотрела телевизор, периодически посматривая на часы.

Часовая стрелка, подталкиваемая минутной стрелкой, нехотя, приближалась к двенадцати часам ночи.

Девушка выключила телевизор.

– Осталось полчаса до полуночи! – торжественно объявила она.

– Да, хорошо. Еще пару звонков и все.

– Ради Бога, звоните сколько хотите. Это, я, так, на всякий случай.

Разговаривая по телефону, Павел, краем глаза, наблюдал за девушкой. Через некоторое время, девушка встала и вышла из комнаты. В коридоре, поочередно, щелкнули выключатель и защелка на двери ванной комнаты.

«Пошла прихорашиваться», – подумал Вошкин и сам, поспешил, облачиться в светлую рубашку, немного поношенный пиджак и новые брюки. Получилось не очень, но больше, все равно, из нарядного, ничего не было. Зачесал волосы назад. «Ерунда, какая-то!» – с горечью подумал Паша и, с кислой физиономией, отвернулся от зеркала.

Девушка вернулась в комнату.

– Где, ты? – поинтересовалась она.

– Прошу к столу! Дорогая, незнакомка, – раздался торжественный голос Павла из кухни.

Павел стоял у стола с бутылкой шампанского в руках.

– Наполним бокалы! – важно произнес он.

– Согласна! – обрадовалась девушка и быстро уселась за стол.

– Так, готово!

Шампанское, брызгая пеной, вырвалось на свободу и тут же угодило в бокалы. Какой пассаж! Свобода оказалась всего лишь шипящей мечтой… и не больше.

– Молодец! Лихо наполнил бокалы, – восхитилась ловкостью молодого человека девушка.

– Не в первой!

– Так, теперь слушаем поздравление…

– Сейчас поздравлю…

– Ты, успеешь… президента.

– А, тогда, я, включу телевизор.

– Не надо. Включи радио.

– А, разве, по радио, президенты поздравляют?

– На счет других президентов не знаю, а вот наш президент, по радио, поздравит!

– Оно, так, конечно, – недоверчиво покосился на радиоприемник Вошкин. И, предусмотрительно произнес: – Телевизор вернее. Там уж его точно покажут.

– Хорошо, включай радио и телевизор. В стерео поздравление слушать будем.

– Лечу стрелой, – рванулся в комнату Павел, и девушка услышала знакомый голос первого мужчины России.

Вошкин вихрем ворвался на кухню.

– Бери бокал, айда в комнату! Быстро!

– Здорово! – воскликнула девушка и поспешила за Павлом.

Они, быстро, переместились, с бокалами, в комнату.

Павел торжественно начал свою речь:

– Я, поздравляю, вас, с новым годом… а, ведь мы, еще не знакомы. Как вас зовут?

– Очень просто, Варвара.

– Варвара… отлично! Я, рад! Счастлив! Мне очень приятно!

Вошкин задумался.

Девушка, прищурив глаза, вопросительно смотрела на него.

– Тост! – торжественно провозгласил Павел. Он протянул вперед руку с бокалом и, с пафосом, как можно ярче, начал:

– Варвара, поздравляю, вас, с Новым годом! желаю, что бы, вы, нашли, как можно скорее свою половинку… – Вошкин смущенно вытер пот со лба и посмотрел на пузырьки газа, поднимающиеся из глубин полусладкого вина.

Брови у девушки, от такого пожелания, приподнялись, глаза заблестели.

– Что? – тихо спросила она.

– Смотрю, я, на эти пузырьки и думаю… – продолжил свою, странную, речь Паша.

Варвара посмотрела на экран телевизора. Президент, что-то тихо говорил. Она хотела прервать философскую мысль Вошкина, сделав звук телевизора громче, но не решилась.

– Какие маленькие, но упрямые пузырьки, – рассуждал Павел, – посмотри, как спешат они наверх. Туда, где нет ни какого давления, ни сверху, ни снизу, ни справа, ни слева. Туда, где полная свобода. Где, казалось, можно делать все, что захочешь. И, они делают. Они вырываются… вперед, вверх, но, почему-то быстро, практически мгновенно, погибают. Не правда ли странно? Наконец-то они добились свободы, но вместо счастья – смерть, глупая, но в тоже время, такая естественная и честная. Пока давят, мешают, притесняют, живешь, борешься, побеждаешь! И, вдруг, начинается, удивительное, странное, не понятное, не логичное. Казалось, вот сейчас, наконец-то и жить в свое удовольствие… ан нет! Внутреннее давление очень велико… внутренние силы, успешно сдерживающие любое внешнее давление, вместо того, что бы созидать, творить… действуют решительно, безжалостно, но справедливо. Они остаются верны своей задаче – сопротивляться. Они давят, но, не встречая больше должного сопротивления, разрывают сами себя. Происходит, почему-то не эволюционный прогресс, а революционный регресс – разрушение своей сущности. Благородная цель – свобода, к которой они стремились, для них оказывается еще большим злом – смертью, – Паша перевел свои, задумчивые, глаза на Варвару. Посмотрел на нее прямо и строго и закончил свой тост: – Так выпьем же за суровую, истину жизни – за борьбу! За вечную борьбу добра со злом. За настоящую жизнь!

Московские куранты, еле слышно, начали отсчитывать последние секунды уходящего года.

Вошкин взял пульт от телевизора и увеличил громкость.

«Бом, бом, бом», – монотонно, протяжно вещал колокол главных часов России.

– Я, хоту жить долго и счастливо, – с улыбкой сказала Варвара. – За трудности! Пусть, на нашем пути, их будет, как можно больше! За вечную жизнь!

– За жизнь! Ни смотря, ни на что. Назло всему!

Они чокнулись. Тонкий звон бокалов слился с густым басом курантов. Молодые люди, искренне, глядя в глаза, друг другу, выпили шампанское.

– Хорошее шампанское, – довольно сказала Варвара.

– Ничего, хотя, признаться, я, вовсе не специалист в этом деле. Пить можно, – и Павел поставил, пустой, бокал на стол.

– Наливайте, наливайте, – улыбалась девушка, – что же, вы?

– Сейчас, сейчас, – засуетился, почему-то, Вошкин. Он, нервно, наполнил бокалы.

Вино, словно бенгальский огонь, зашипело, заискрилось, на фоне разноцветной гирлянды, горящей веселыми цветами радуги.

– Здорово! Как в детстве, дома, – восхищенно воскликнула Варвара и захлопала в ладоши. – За счастливую жизнь! – спонтанно выдала она тост.

– Ура! – крикнул Паша и, залпом, выпил шампанское.

– С Новым годом! – радостно подхватила девушка и, быстро, осушила свой бокал.

Из динамиков телевизора рвалась на волю задорная, озорная мелодия. Легкие звуки, словно снежинки, кружили по комнате в поисках выхода за пределы кирпичных стен здания, но, украшенные обоями, стены, крепко держались друг за друга, не оставляя звукам ни малейшего шанса. Музыканты, прилежно, дули в духовые инструменты, водили, виртуозно, смычками по струнам, давили на белые и черные клавиши, преодолевая, своими губами и пальцами, сопротивление окружающей среды. В результате, как награда за труд, звучала смелая, искренняя, действительно свободная, созидающая музыка, наполняющая душу радостью бескорыстного, наивного, чистого детства, а тело молодостью и жаждой движения.

Павел с Варварой взялись за руки и начали танцевать вокруг украшенной, зеленой елочки, пахнущей настоящим, хвойным лесом.

– Здорово! С Новым годом, Варвара! – крикнул Паша.

– С Новым годом, Паша! С Новым годом! – ответила ему девушка, весело смеясь и кружась в танце.

Натанцевавшись, молодые люди пошли на кухню подкрепиться. Перекусив, они вернулись в комнату и продолжили новогоднее веселье.

Довольные, расслабленные, сбросившие груз прошлогодних забот, молодые люди, первым январским утром вышли на балкон подышать свежим воздухом.

Павел был против этой затеи. Во-первых, Варвара была простужена. Во-вторых, ему пришлось «раскупорить» дверь на балкон, которую он утеплял, как только мог. В-третьих, на балконе, превращенном в маленькую свалку, скопилось столько ненужного хлама, который давно надо было выбросить, да все как-то руки не доходили. Короче, нельзя, не хочется, стыдно. Но, что поделаешь, Варвара настаивала, она хотела подышать свежим, утренним воздухом. Вошкин смирился.

Чистый, холодный воздух, еще не испорченный посторонними запахами, жизнедеятельности человека, наполнил их легкие.

– Как хорошо! – взмахнула руками Варвара и посмотрела в низ. – Ой, я стою на ботинки!

– Это, это, –  Паша искал вразумительный ответ, но того, как говориться, не оказалось в голове. Поэтому пришлось воспользоваться первыми, подвернувшимися фразами: – Ты, права. Это действительно ботинки. Надо сказать, хорошие были ботинки. Два сезона относил, а под конец третьего… каблук сносился. Пришлось снять. Хотел еще летом выбросить… все руки не доходили… то одно, то другое…

– А, у тебя, вид из балкона хороший. Красиво. Есть на что посмотреть. Мне нравиться, – сказала Варвара. Она была так занята обозрением окружающего пространства, что не слышала оправдательного лепета Вошкина.

– Вид хороший, –  деловито подхватил Паша, довольный тем, что девушка пропустила мимо ушей его «детский» лепет. – Есть на что посмотреть. Там, у нас…

– Ладно, пошли в комнату, что-то я замерзла, – предложила Варвара.

– Конечно, пошли, – подхватил Паша и, пропустив гостью вперед, поспешил закрыть дверь балкона. Уныло покосившись на бесформенные клочки утеплителя, торчащие, из-под двери, в разные стороны, он предложил: – Давай ложиться спать. Отдохнем, хоть немного.

– Вот и первое января, – грустно сказала Варвара. – А, еще вчера был прошлый год. Всему приходит конец… и веселью то же.

– Интересно, правда, – заглянул в глаза девушки Паша.

Ее глаза блуждали по комнате. Остановившись на зрачках Вошкина, они вспыхнули и погасли, соскользнув на диван.

– Пора спать, – согласилась она с Пашей. – Сон расставит все по своим местам.

– Выспимся и выйдем на улицу. А, одежда?! – спохватился, размечтавшийся Вошкин.

– Я, в спортивных штанах пойду. Не жалко?

– Что, ты! Конечно! Не волнуйся, в магазин сходим и все купим.

– У меня и денег-то нет. Хотя, постой. Надо в карманах посмотреть. Где брюки?

– Да, ладно тебе, – махнул рукой Паша, – купим. Это, тебе, новогодний подарок, от меня, будет.

Варвара хотела, что-то сказать, но передумала. Легла на диван, накрылась одеялом, повернулась лицом к стенке и, устало, закрыв глаза, с укоризной сказала:

– Все бы так, как ты…

– Что? – спросил Вошкин, не спеша, раскладывая кресло-кровать. – Я, не расслышал.

Девушка ничего не ответила.

Проснулся Павел во второй половине дня. Девушка еще спала. Он, тихо, прошел на кухню и, осторожно, закрыл за собой дверь. Посмотрел в окно. Редкие прохожие спешили по своим делам. На подоконнике сидел воробей и, поочередно, то правым, то левым глазом смотрел сквозь оконное стекло на Вошкина. Паша, осторожно, подошел к окну. Воробей, присел ниже, втянул голову, чирикнул и, взмахнув короткими крылышками, улетел. Павел проводил его долгим взглядом. Затем, открыл холодильник, взял полусухую палку колбасы, отрезал от нее кусочек, положил себе в рот и медленно начал жевать. Вкус ему, почему-то не понравился, и он поспешил этот кусочек проглотить и запить кипяченой водой из чайника. Почесал, левой рукой, затылок. Замер, на несколько секунд, в задумчивости. Правой рукой, медленно открыл кран с холодной водой и начал мыть посуду. Закончив с посудой, Вошкин, осторожно, взял двухлитровый кувшин и перелил в него кипяченую воду из чайника. В чайник налил отфильтрованную воду и поставил ее кипятить. Конфорка газовой плиты «вонзила» огненные «зубы» в металлическое дно чайника. Чайник сделал вид, что ничего не произошло, но через несколько минут не выдержал и жалобно, по-собачьи, заскулил. А, еще через несколько минут и вовсе «сдался». Вначале тихо, а потом все громче и громче, засвистел в надетый на его горлышко свисток. Вошкин, быстро, выключил газовую горелку и снял, с горлышка, заливающийся соловьем-разбойником, свисток. Прислушался… вроде, тихо. Не спеша подошел к холодильнику, открыл дверцу и посмотрел на хранящиеся в нем продукты.

«Может поесть приготовить?» – подумал Паша.

Из коридора послышался какой-то звук… толи, что-то упало, толи, что-то зацепили. Вошкин прислушался.

«Вроде тихо. Странно. Надо выйти посмотреть», – решил, мысленно, Паша. Он, как можно осторожнее, подошел к двери, отделяющей кухню от коридора и, медленно открыл ее. В коридоре, никого нет, вышел в коридор… все вещи на месте…

«Странно, –  пожал плечами Павел. Он хотел, уже было, вернуться на кухню, как вдруг огненная мысль – А, где чужие туфли?! Ладно, потом…»

Проходя мимо двери в комнату, Вошкин, не удержался, и приоткрыл ее. В образовавшуюся щель, с трудом, «протиснулся» взгляд его левого глаза. Павел бегло осмотрел комнату.

«Где девушка?! Наверно, она пошла в туалет, –             Вошкин успокоился. – Пойду на кухню».

И, тут он заметил, на спинке кресла, свои спортивные штаны.

«А, в чем же Варвара? – растерянно подумал Паша.

Прикрыв дверь, он пошел на кухню, проходя мимо туалета, он заметил, что дверь в туалет была не плотно закрыта. Вошкин, аккуратно, двумя пальцами, потянул ручку двери на себя. Дверь, доброжелательным, писклявым голосом скрипнула: «Входите».

В туалете… никого!

Паша быстро подошел к двери в ванную комнату. Осторожно приоткрыл ее… Никого!

«Где же Варвара?» – удивился Павел и хотел уже вернуться на кухню, как, вдруг, в одно мгновение его движение «застопорила» простая догадка: «Непонятный шум… туфли… спортивные штаны… туалет… ванная комната, неужели ушла?! Нет, не может быть!»

Вошкин молнией метнулся к балкону. Быстро открыл дверь и вышел на балкон. Посмотрел в низ… никого. Даже одиноких прохожих, спешащих по своим делам, и то нет.

«Скорее на кухню»» – сам себе скомандовал Павел.

На кухне, он прильнул лицом к оконному стеклу. Глаза, нервно, шарахались по внутреннему двору, детской площадке, заглядывали в овальный проем проходной арки, ведущей своим туннелем на соседнюю улицу… никого.

Паша терялся в догадках: «Куда она исчезла? Как успела, так быстро, проскочить мимо меня? Неужели обиделась? Наверно, ей, что-то не понравилось. Невзрачная квартира, старомодный стол… я… неужели ей не понравился я?! Не может быть! Конечно, но почему? Ведь все делал, как можно лучше… Конечно, она привыкла к другому уровню обращения. Нужно было быть смелее, активнее. Нет, не то. Нужно было быть честнее. Да, проще и искреннее. А, я, нес такую ерунду. Сразу видно было, что, я, тюфяк! Был бы человеком, не ушла бы от меня Варвара. Нет, не ушла!»

Молодой человек отошел от окна, сел на стул. Посмотрел на свое вытянутое отражение в чайнике…

«А, может, она вернется? Может, она ушла в магазин? Или… что, я, несу! Она… ушла, она… ушла. Я, ей не нужен? Конечно, не нужен! Я, неинтересен, потому что не перспективен, не богат, не «крут». Не настоящий мужик, одним словом».

В маленькое пространство кухни, вдруг, неожиданно, ворвался, с улицы, нежно-грубый женский смех: «Ха, ха, ха!»

Вошкина всего передернуло. В нутрии у него, где-то там, в груди, что-то сжалось и больно кольнуло, а в голове мысль: «Наверно, она!» Затаил дыхание и прислушался.

Где-то там, внизу, хлопнула дверь подъезда. Громко, бесцеремонно застучали по холодным, бетонным ступенькам чьи-то шаги. Через несколько минут глухо хлопнула, чужая, дверь. Все стихло.

Аппетит, безвозвратно, пропал. Хорошее настроение, само собой, улетучилось. И, вообще… на этом для Вошкина Новый год закончился.

Сколько времени просидел Паша на стуле не известно. Осознанное отношение к окружающей действительности вернулось к нему так же неожиданно, как и пропало. Но, это отношение было, каким-то странным. Все, что происходило вокруг него и с ним, было, как во сне. Словно не он, я кто-то другой, а, он, — посторонний. Он – наблюдатель за происходящим. Не больше и не меньше.

Только к вечеру, Вошкин вышел из состояния эмоционального оцепенения. Весь вечер он ходил, словно после тяжелой, продолжительной болезни. Во всем теле слабость, вялость. Руки и ноги ватные, а голова пустая и глупая.

Чувство одиночества, «вытирающее» в течение дня, об его чистое сердце, свои грязные «ноги», насытившись произведенным эффектом, немного угомонилось.

Спать Паша лег во втором часу ночи. Все ждал. А, вдруг… звонок в дверь или по телефону… и он услышит ее хриплый, простуженный голос, ставший, за несколько часов общения, родным, любимым и желанным. Да, любимым. Вошкин сам не заметил, как влюбился в совершенно незнакомую, хрупкую девушку. Такого еще с ним никогда не было. Были встречи, увлечения, но что бы так… нет… еще никогда!

Вся предыдущая жизнь с радостями и печалями показалась Вошкину мелкой, неважной, никчемной. «До вчерашнего дня, моя жизнь была жалкая, скользкая обывательщина без цели и смысла, – лежа в кресле, лечь на диван, ее диван, он не решился, рассуждал Паша. – Карьера, деньги, социальное положение в обществе – все, ни что, прах. Нет, так дальше жить нельзя, не имеет смысла, не возможно!»

Вошкин перехватил, сам того не подозревая, «глоток» свежей, настоящей жизни, холодной и вкусной, как родниковая вода и веселой, озорной, как ребенок. Ответственность его не пугала, а, наоборот, обязывала перед тем, кого, действительно любишь. За кого готов… хоть куда. Вот это настоящая, живая жизнь!

Все тело, от пяток до кончиков ушей, пронзает невидимая, внутренняя дрожь. Она, как молния… раз! И, все. И, ты, в один миг, другой. Совершенно другой человек!

Подавленный гнетущим одиночеством, непреодолимой неизвестностью Паша долго ворочался на диване, укрывшись одеялом, которое еще хранило запах ее тела. К двум часам ночи Вошкин обмяк, словно весенний сугроб, и погрузился в фальшивую пустоту сна.

Январь набирает обороты. После Нового года, Рождество. После Рождества, старый Новый год…

Хмельной народ веселится, сыпет направо и налево поздравлениями, подарками, хорошим настроением, счастьем и любовью…

Но, не всем весело, не всем радостно на душе…

Паша Вошкин уже несколько дней не выходит из своей квартиры. Он мало ест, мало спит. У него психологический «запой» — хандра. Целыми днями и ночами он или сидит в кресле, тупо уставившись в стенку, или медленно ходит по квартире, поминутно зыркая, то на телефонный аппарат, то на входную дверь. В квартире, тихо, а за окном, на улице, рвет и мечет жизнь!

Вошкину звонили, несколько раз, с работы, справлялись о его здоровье. Сказал, что еще болен, но уже идет на поправку и, через несколько дней, все будет в норме. Ему верили, так как голос… его голос – голос больного человека.

Когда съестные запасы, у Паши, закончились, он решил выйти, в ближайший магазин, за продуктами.

Безветренный, морозный вечер. Под подошвами, стареньких ботинок, как сочный кусочек яблока во рту, хрустит свежевыпавший снег. Хрум, хрум, хрум, хрум… хорошо!

Полярная звезда, без всякого интереса, по привычке, наблюдала за обитателями Земли.

Вошкин глухо кашлянул и хотел, уже было, перейти дорогу, немного правее пешеходного перехода, как прямо перед ним, на проезжей части, проскочив «зебру», лихо затормозил легковой автомобиль. Просунувшись «юзом» на неподвижных колесах, он остановился прямо перед «носом» изумленного Паши.

Хозяин крутой «тачки» лихо выскочил из машины, безразлично посмотрел на «подрезанного» пешехода, и трусцой побежал через дорогу.

Вошкин пожал плечами, зажал пальцем левую ноздрю и сморкнулся в снег. Затем он тоже проделал с правой ноздрей. Обошел автомобиль сзади и вошел в магазин. Теплый воздух, не спеша, проникал в ставшее, за несколько дней, широким осеннее пальто Вошкина.

В магазине покупателей было не много. Все куда-то торопились.

Водитель иномарки, будто у себя дома, ходил вдоль полок с продуктами и, небрежно, бросал в металлическую тележку на колесиках, все, что попадалось ему под руку. Корзина быстро наполнялась всякой, съестной, всячиной.

«Лихо, но грубо», – подумал Вошкин и аккуратно положил сырые яйца в бумажной упаковке в свою ручную, пластмассовую корзинку. «Отоварившись», Паша направился к кассе.

Хозяин автомобиля, не глядя, расплатился с кассиром и Живо покатил тележку к своему стальному «жеребцу».

Паша, аккуратно, произвел оплату, сложил продукты в целлофановый пакет, и вышел на улицу.

На противоположной стороне, знакомый незнакомец, вальяжно перекладывал содержимое металлической тележки на колесиках в свой багажник.

Вошкин сделал несколько шагов в сторону своего дома…

Дверь автомобиля открылась и из машины вылезла девушка. Она скользнула к хозяину автомобиля и, с укоризной, громко спросила: «Ты, скоро?»

Водитель, что-то ответил.

Что именно Вошкин не расслышал, так как голос девушки… этот голос… Паша узнал бы его из тысячи…

«Это она!» – чуть было не крикнул Павел. Он остановился и посмотрел более внимательно на девушку.

– Варвара! – негромко сказал он вслух.

Его никто не услышал.

Мужчина, наконец-то погрузил все продукты в багажник, и покатил тележку в магазин.

– Садись в машину! – не поворачиваясь, грубо, рявкнул хозяин авто.

Девушка съежилась, закашлялась и направилась к открытой двери автомобиля.

– И, закрой дверь! Салон остынет. Сама скулить будешь, – крикнул мужчина девушке, торохтя пустой тележкой, по «рябому» асфальту.

Вошкин присмотрелся к девушке… она!

– Варвара! – окликнул он девушку.

Девушка остановилась у двери автомобиля и, грациозно, по крайней мере, так показалось Паше, повернулась к нему лицом.

– Паша?! ты?

– Да, я, – обрадовался Вошкин, как ребенок конфетке, и сделал несколько шагов по направлению к девушке.

Варвара быстро подняла руки на уровень груди и приняла оборонительную позу, словно хотела защититься от него.

– Ты, что? Это же, я! – опешил Павел.

– Паша, не надо… стой там… не надо…

– Почему? Милая, я, люблю тебя! Слышишь?

– Да! – ответила девушка и, поспешно, стала садиться в салон автомобиля.

– Куда, ты? Я, жду тебя! Я, буду, тебя, ждать. Ты, знаешь, где меня найти, где, я, живу, приходи, Варвара!

Девушка, поспешно, кивнула и быстро закрыла дверь.

Дверь автомобиля глухо хлопнула.

– Вот, дурра! Сколько раз говорил не хлопать так дверью, – послышался, совсем рядом, раздраженный голос хозяина автомобиля.

Вошкин вздрогнул и хотел броситься с кулаками на этого неотесанного, холеного, как и его машина, мужлана, но не сделал, ни шагу. Его ноги, словно окаменели, а нижняя челюсть отвисла. В такой нелепой позе он и остался стоять на тротуаре.

Дверь, за водителем, элегантно закрылась. Мотор тихо заурчал, словно кот, пригревшийся на коленях. Выпустив из выхлопной трубы, небольшое, белое, облако машина, плавно, покатилась вперед. Через секунду мотор рявкнул, как собака, и автомобиль, свистя шинами, резко рванул по трассе.

            «Какой же, я, нерасторопный. Снова упустил ее!» – ругал, сам себя, Паша по дороге домой. У подъезда своего дома он остановился. Решил не идти домой, рассудив так: «Если, я, окажусь один в пустой квартире, то вновь могу «подсесть» на хандру. И, вообще, хватит! Пора брать себя в руки. Раскис, а она вон на какой машине катается, и с каким «перцем». Раскатал губы. Не по Сеньке шапка!»

Что бы вновь не захандрить Вошкин решил, для профилактики, прогуляться. В надежде, что холодный воздух быстро приведет его, «зашкаливающее», эмоциональное состояние в норму.

Паша брел по тротуару. Грязный, щербатый асфальт, словно человеческое лицо после оспы, с любопытством глазел своими большими и маленькими ямками на одинокого пешехода.

«Оно и к лучшему, – размышлял, не спеша, Вошкин, – пора выбросить из своей головы любовный «мусор». Эта девушка не для меня. И, я, не для нее. Какая она шустрая, а прикинулась у меня тихоней. Наверно, поссорилась со своим «бульдогом», а тут, я, подвернулся… месть. Но почему на ней были мужские вещи? А, ее тогда, где? Как где? У этого мордоворота. Все просто. Очень просто. Какая любовь?! Так, поиграла мне и ему на нервах и все. Даже, до свидания, не сказала. Нахалка! Надо ее выбросить из головы. Хватит, распустил сопли до колен».

Пошлявшись, около часа, по пустынным улицам города, Павел успокоился, взбодрился, и решил вернуться домой.

Квартира уже не была пугающе одинокой, как прежде, а жизнь уныло беспросветной.

«Вот это другое дело! – жизнерадостно восхитился Паша и молодцевато прошелся по комнате. – Здорово! Ни чего не чувствую! Словно и не было ничего, – взгляд его уперся в диван. – Ерунда! Совершенно ни чего нет! Сердце тараторит, как часы. Отлично!»

Зазвонил телефон.

«Какая бестактность, – возмутился Вошкин. – Я, наслаждаюсь жизнью, после стольких дней кризиса. Настроение на подъеме, а тут, кто-то звонит».

Телефон вопил, как резаный.

Павел хотел было снять телефонную трубку, но в последний момент передумал. Он, демонстративно, развалился на диване. Всем своим видом показывая, невидимому абоненту, что не желает, из-за чьей-то прихоти, притеснять, еще очень хрупкое, покрытое тонкой «корочкой» оптимизма настроение.

«Я, свободный человек! Не смейте меня тревожить! – и, вдруг, в журчащий поток позитива, попадает мысль-паразит: – А, если это она?!»

Вошкин поспешно встает и отвечает на телефонный звонок:

– Ало…

На другом конце провода, кто-то не то сопел, не то жевал – одним словом, вел себя, как показалось Паше, совершенно не культурно. Вошкин принял кардинальное решение – повесить трубку. И, вдруг…

– Ало! Паша?

– Ага! Да, да! – мысли в голове Вошкина смешались в, бесформенную, кучу. Новоиспеченная теория, о «здоровой свободе», полетела к черту! В горле пересохло… глаза бегали по комнате…

– Здравствуй! – напористо звучал голос Варвары на том конце провода.

– Здравствуйте…

– Почему так официально? Ты, не один?

– А-а…

– Хорошо. У меня мало времени. Слушай…

– Откуда, ты, узнала мой телефон?

– Потом, – перебила скороговоркой девушка, – я, сегодня, приеду к тебе. Хорошо?

– Сегодня, я, дома, а завтра, на работе.

– Постараюсь вырваться. До встречи!

– До встречи!

Трубка заканючила короткими гудками.

Вошкин положил трубку на телефонный аппарат. Нежно прильнув к корпусу телефонного аппарата, трубка умолкла.

Неожиданно прозвучавший долгожданный звонок проделал в «дутой» браваде Вошкина порядочную дыру. Через нее, моментально «вышел» весь кураж. Паша обмяк и скис. Потускневший с растерянно-недовольным видом, Павел осмотрелся по сторонам. Цветная комната, вновь стала черно-белой. Где-то там, глубоко, в сердце, было, конечно, приятно. Но, на «поверхности», ему не хотелось «шторма». Его чувства, только что успокоились. Этот телефонный звонок совершенно не укладывался в его, только что утвержденные, планы.

«Что же делать? Надо что-то делать, – Вошкин заметался по комнате. Стал наводить порядок. – Зачем? Ведь, я, не хочу, но почему? Нет перспективы. Пустая трата времени. Ведь она, все равно, вернется к нему. У него, положение, а, я, так… мне, что ни будь, надо попроще. Легкая дымка мечты исчезла, как туман, оставив печаль и скуку. Нет, эта девушка не для меня, мне не «по карману». Надо решаться. Показать свою твердость. А, если она на самом деле придет? Что делать? Все рухнет! Но, зачем, зачем она придет. Что ей, от меня, надо? Она использует меня в своих целях! Заинтересоваться мной в серьез, – Паша посмотрел на себя в зеркало, – невозможно! Для такой, красивой, девушки, я не существую, как партнер. Я, для нее, средство! Решила поиграть со мной, от скуки? Я, не игрушка! А, если серьезно?! У нее, не может быть это серьезно. У нее, с ним, серьезно. А, я, как жевательная резинка… пожует и в урну! Уже один раз выплюнула и сейчас выплюнет. Надо прекратить это. Показать характер! Что бы увидела, что и я человек! Со мной нельзя так… я, не тряпка! Она убедиться в этом. Уйду, куда-нибудь. Пусть на себе почувствует, каково это… остаться в дураках».

Вошкин, поспешно, собрался, даже не поел, и ушел к своему знакомому в гости.

Вернулся Паша домой, на следующий день, утром. Квартира была, а может, и вовсе не было. Вроде есть, а вроде и нет вовсе…

«Ерунда! Пройдет», – решил Паша и уселся завтракать. Утолив голод, он пошел в комнату и, тут же, наткнулся на укоризненный «взгляд» телефонного аппарата.

«Опять начинается! – возмутился, с досадой, Вошкин. – Не поддамся!»

Включил телевизор. Герои, какого-то сериала, бурно обсуждали, какие-то, свои, животрепещущие проблемы. Павел очень старался понять смысл и уловить логику происходящего на экране… бесполезно. Серия, без начала и конца, оказалась чересчур интеллектуальной для ее осознания серым веществом его мозга. Прошло минут двадцать. Герои сериала выделывали такое, бушевали такие страсти!

«Ничего не понимаю, – огорчился Паша. – Какой-то замкнутый круг!»

Его нервы были на пределе. Скорее бы все разрешилось. Вошкин не находил себе места в своей собственной квартире. По гладкой, невинной корочке «льда»… корочке, на которую Паша возлагал такие надежды, словно слон прошелся! Вошкин посмотрел на часы. Восемь утра. «Пора», – решил он и пошел к знакомому врачу покупать листок нетрудоспособности, чтобы скрыть «следы» своих прогулов.

Паша, уверенно, шел по улице к станции метрополитена. «Оправдательный документ» лежал у него в кармане. Сырой ветер, словно наждачной бумагой, тер по щекам, лбу, пальцам рук. Согнувшись, словно на него взвалили мешок с песком, Вошкин скользил по гладким, заледенелым ступенькам, ведущим в низ, в недра метрополитена, туда, где кипела, другая, подземная жизнь.

– Паша, где, ты, был?

Вошкин вздрогнул и выпрямился. Его взгляд уперся в белоснежную, заячью шубку… резко, рванул вверх, выхватил, радостную, девичью улыбку и метнулся зайцем в сторону, в низ.

Паша, ты, что не узнал меня? Это же я, Варвара!

Вошкин замедлил шаг и, не поворачиваясь, остановился.

Варвара, быстро, спустилась к нему по ступенькам. Она остановилась очень близко от Паши. Он, осторожно, вдыхал запах ее духов, видел ее красивые, белые зубы, искрящиеся, веселые глаза, бархатную кожу лица. Нет! Это была не та… не прежняя… не его Варвара… хрупкая, скромная, больная… нет. Это была активная, пышущая здоровьем, успешная девушка, точно знающая, что ее нужно.

Вошкин испугался. Как, он, мог так ошибиться! Он опешил, но в тоже мгновение, ему, словно сняли повязку с глаз, стало легко… Паша, спокойно, посмотрел в девичьи глаза. Как быстро все кончилось! Теперь он точно знал, он был уверен, что это не его девушка!

– Ты, что не узнал меня?

– Нет.

Девушка ни сколько не смутилась. Напротив, она принялась говорить о том, что с ней произошло потом, после ее таинственного исчезновения. Она говорила и говорила… Паша, покорно, слушал и не мог ничего понять. Его нынешнее состояние было точь-в-точь таким же, как утром, при просмотре телесериала и, наверное, таким же, как ее, тогда в предпраздничный день.

Варвара заметила «вареное» состояние своего собеседника, но не стала заострять на «странном» состоянии внимания, решив, что это, частично, связано и с ее неожиданным исчезновением и неожиданном появлением в новом качестве.

– Чем занимаешься? – поинтересовалась Варвара у Вошкина.

– Иду в метро.

– Зачем?

– Поеду… – Паша замялся с ответом, так как и сам не знал, куда он поедет.

– Хорошо. У тебя есть сотовый телефон? – перешла не деловой тон девушка.

– Нет. А, зачем он мне? – удивился Паша.

– Как зачем? – удивилась в свою очередь Варвара. – Что бы звонить!

– Куда? – тихо поинтересовался, упавшим голосом, Вошкин.

– Кому, – осторожно поправила его девушка.

– Ну, кому, – пробубнил Паша.

– Ладно, не беда. Вот номер моего сотового телефона… вот, – девушка вырвала листок из записной книжки и сунула в замерзшие пальцы Паши. – Иди, лечись. Я, позвоню тебе, –  перешла на руководящий тон она.

– Зачем? – насторожился Вошкин.

– Ты, не хочешь? – мягким, дружелюбным голосом поинтересовалась девушка. – Почему?

– А, зачем?

            — Как? Разве мы не друзья? – с оттенком удивления спросила Варвара.

– Друзья?! – обидчиво переспросил Паша.

– Я думала… – девушка замолчала. Почесала пальцем нос. – Не потеряй телефон, – назидательно сказала она. С участием, посмотрела на молодого человека и сделала вывод: – Ты, болен. Тебя надо лечить. Я, заеду к тебе. Кстати, где, ты, был вчера вечером? Я, заезжала, мы же условились.

– У знакомого.

– В следующий раз, попрошу, не прятаться от меня у своих знакомых. Не бойся…

– Я, не боюсь. Так получилось…

– Хорошо. Иди. Только будь дома. Я, обязательно, позвоню. Если смогу, то зайду. Договорились?

– Заходи, – пожал, плечами Павел и безразлично посмотрел на девушку, – если делать нечего…

– Нечего?! Хорошо, – Варвара прищурила глаза. – Ладно. Вечером поговорим. До встречи.

– До вечера, — вяло ответил Вошкин.

            Варвара быстро побежала по ступенькам наверх, туда, где, обжигающий кожу, ветер, где шум машин и много, много, спешащих по своим делам, людей.

Вошкин посмотрел девушке в след, хмыкнул и пошел, не спеша, вниз, туда, где затхлое тепло, искусственный свет и много, много, спешащих по своим делам, людей.