Архив за месяц: Май 2013

Рассказ КРЕВЕТКА И КАШАЛОТ

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

КРЕВЕТКА И КАШАЛОТ

 

(рассказ)

 

В материальном мире не просто, очень не просто создавать новое, полезное, значимое. А, отношения? Человеческие отношения… простые и сложные, тяжелые и легкие… они хоть и не материальны, но, при желании и необходимости, их, как и любое физическое тело, можно строить, изменять, разрушать. Отношения с родственниками, друзьями, коллегами по работе, незнакомыми людьми… важная составляющая нашего бытия.

Жаркий, летний день. На небе ни облачка. Полдень. Солнце, раскинув в разные стороны безжалостные, ко всему окружающему, палящие лучи, небрежно развалилось в зените и отдыхает.

Спешащей, на собеседование, девушке, очень хочется пить. Однако она отказывает себе в этом удовольствии. Не желание прийти на запланированную встречу со специфическим запахом пота и произвести, на принимающую сторону, неблагоприятное впечатление, подавляет физиологическую потребность в утолении жажды.

«После собеседования попью в вдоволь», – осознанно, обрекая себя на жажду, решает она.

А, вот и офис, вполне приличной, компании.

Девушка, привычным движением, достает из сумочки зеркальце и быстро осматривает себя с головы до ног. Поправила волосы и, осторожно открывает входную дверь.

Мужчина, в темно-синем костюме, с вежливым любопытством изучает вошедшую девушку.

– Здравствуйте, – твердым голосом обращается он к девушке.

«Наверно, охранник», – предполагает девушка.

– Здравствуйте, – непринужденно отвечает она. И поясняет цель своего визита: – Я, пришла на собеседование. Мне назначили…

– Хорошо. Проходите, пожалуйста, – вежливо, с улыбкой в уголках слегка выпуклых губ, говорит мужчина.

Девушка, быстро, ориентируется в лабиринтах незнакомого офиса. А, вои и нужная дверь. Девушка, аккуратно, стучит фалангами пальцев по ее благородной поверхности. Гулкий звук, мгновенно, распространяется по окружающему пространству. Девушка, осторожно, поворачивает красивую ручку, и входит в небольшой, светлый кабинет в строгом, деловом стиле. Ничего лишнего, отвлекающего, возбуждающего чувства. Сразу ясно, здесь работают на результат, а не проводят рабочее время.

За полукруглым столом сидит молодая женщина в классическом, синем костюме, белой рубашке, заправленной в брюки и небольшом, аккуратном галстуке. Она, внимательно, изучает, разложенные по всей поверхности стола, рисунки-предложения кандидатов-дизайнеров.

– Здравствуйте, – официально приветствует девушка, работающую за столом, молодую женщину.

– Портфолио, рисунки принесли? – деловито интересуется молодая женщина.

– Я, на собеседование. Первый раз… о творческом конкурсе не предупредили… жарко, я и не взяла портфолио, – честно ответила девушка.

– Жарко? А, по-моему, нормально. Кондиционеры работают исправно, – не отрывая свой взгляд от рисунка, задумчиво, сказала молодая женщина.

– На улице, очень жарко, – пояснила девушка.

Молодая женщина, молча, отложила, в сторону, рисунок и взяла в руки другой. Быстро встала со своего рабочего места, вышла из-за стола и подошла к окну. Повернула лист к лучам солнца и внимательно принялась изучать тонкие линии карандашного рисунка.

Девушка, имеющая некоторый опыт собеседований, ничуть не удивилась блеклому приему. В ожидании внимания, она смотрела, на занятую делом, молодую женщину и размышляла: «Скорее всего, она не замужем. На вид ей лет двадцать семь, а на самом деле, может быть, и тридцать. Аккуратно уложены волосы. На лице минимум косметики. Сразу видно, что волевая и целеустремленная. И, конечно же, честолюбивая. Одним словом, карьеристка». Девушка уже встречала на предыдущих местах своей работы таких бизнес-леди. Они, очень хорошо знают, что нужно для продвижения по служебной лестнице. Карьера для них все: цель, средство, сама жизнь. О таких говорят: «Они сделали себя сами».

– Вы, что-то хотите сказать? – изучая рисунок, поинтересовалась молодая женщина.

– Да, – с готовностью ответила девушка. «Наконец-то, заметила!» – обрадовалась она и, мысленно захлопала, от счастья, в ладоши. Глаза заблестели. Улыбка, сама собой, возникла на алых губах, грудь высоко поднялась от глубокого вздоха: – разрешите прокомментировать эту работу?

Молодая женщина не обратила ни какого внимания на слова девушки.

– В этой работе нет ни какого смысла. Много нагромождений не несущих никакой функциональной и эстетической нагрузки.

– Сама вижу, – сухо сказала молодая женщина. – А, в этих, что ни так? – небрежно кивнула она в направлении других рисунков, смиренно ожидающих своей участи.

Девушка, обстоятельно, без запинки, словно домашнее задание, высказала критические замечания по каждому проекту.

Молодая женщина, изредка посматривая, на очередной, обсуждаемый рисунок, молчала.

– Сейчас мы пройдем в другой кабинет, – заговорила она тоном человека принявшего решение, – и там, вы, переработав этот материал, сделаете свой проект. А, мы его рассмотрим, – и, впервые, за все время общения, посмотрела на девушку. Ее взгляд говорил открыто и ясно: я так и думала… домашняя, скромная, честная, но не наивная и, конечно же, молодая.

Девушка осталась довольна таким быстрым «сканированием». По крайней мере, нет этой скучной, совершенно бесполезной, процедуры обсуждения резюме соискателя на заявленную, вакантную позицию. По ее мнению, необходимо убеждаться в степени квалификации претендента на деле, а не по его «причесанному, напудренному» резюме.

Они прошли в другую комнату. Комната, такая же по размерам, была совершенно не ухожена. По всему было видно, что у этой комнаты нет постоянного хозяина.

– В восемнадцать часов жду, с результатом, в своем кабинете, – без каких либо эмоций, по-деловому, поставила задачу молодая женщина. У двери она задержалась и быстро, словно говорила что-то лишнее, сказала: – С этой комнаты начинали многие, в том числе и я.

– Значит, счастливая комната, – легко, словно теплый ветерок подул, ответила девушка.

Молодая женщина вышла из комнаты и закрыла, за собой, дверь.

Девушка села за стол, включила компьютер, разложила рисунки на столе и увлеченно занялась любимым делом. Она прекрасно понимала, что сейчас решается ее судьба. Или этот кабинет станет ее или так и останется бесхозным. А, ее проект, завтра, будет корректировать другой претендент на этот стул, стол, компьютер, помещение… рабочее место.

Время пролетело быстро. В основном, все было сделано. Оставались мелочи. Девушка распечатала свой вариант проекта и отправилась на доклад.

– А, вы, пунктуальны, – заметила не таким уже чужим голосом молодая женщина. – Давайте посмотрим, что, у вас, получилось.

Девушка положила на стол свой рисунок. И, бегло, объяснила, что к чему.

– Мне нравиться ход вашей мысли.

– Спасибо, мне очень приятно.

– Не подлизывайтесь, вам это не идет, – строго сказала молодая женщина. – Я, это не приветствую. Нашей фирме нужны хорошие художники-дизайнеры, а не искусные проныры. Мы занимаемся делом, а не строим личные отношения.

– Поэтому я и здесь. Хочу работать честно и по-настоящему. В полную силу! – естественно, без всяких эмоциональных примесей, сказала девушка.

– Согласна. Работайте в нашей компании. Вот, вам, новое задание, – молодая женщина выдвинула ящик стола и достала из него папку. В папке лежали аккуратно сложенные бумаги. – Вот, вам, второе задание. Разобраться, сделать и доложить. Не распыляться. По пустякам, не отвлекать. Работать качественно и быстро. Я, курирую ключевой проект. Сроки жесткие. Если, вы, можете работать в таком формате, то приняты на позицию художник-дизайнер.

– Я, готова работать в таком режиме, – как можно тверже и увереннее подтвердила серьезность своих намерений девушка.

– С главным разобрались. Присаживайтесь, пожалуйста, – плавным движением руки, молодая женщина указала на стул, стоящий у стола.

Девушка, быстро, заняла указанное место.

– Теперь, о формальном положении дел, – продолжила, уже без деловитого напора, молодая женщина. Давайте познакомимся.

– Зовут меня, Маша, – девушка замялась, на какое-то мгновение, и добавила: – Тихоновна… Колкина. Вот мой диплом, трудовая книжка и паспорт.

Женщина положила на стол документы Маши.

Завтра, я передам их менеджеру по персоналу.

– Когда, я, смогу приступить к работе? – осторожно поинтересовалась Колкина.

– Вы, уже приступили к работе. Формально, вас оформят соответствующим образом. Все подробности с менеджером по персоналу. Завтра, я, вас с ней познакомлю. Только, предупреждаю сразу, в фирме работают. Все личные разговоры и новости за входной дверью офиса начинаются и. перед ней, заканчиваются.

– Да, конечно, – быстро кивнула головой Маша.

– Я – старший менеджер. Ваш непосредственный начальник. Зовут меня, Жанна Олеговна Стойкина.

– Очень приятно, Жанна Олеговна, – сказала Колкина, слегка обозначив на губах, подобие улыбки.

– Задание, я, вам дала. Рабочее место у вас есть. Жду результат. Рабочий день окончен. До свидания, – важно, но без чванства, сказала Стойкина. И, углубилась в изучение, лежащих на ее столе, документов. – Работы хоть отбавляй. Заказов море. Мы работаем качественно, – добавила она деловито.

– Мне приятно… я горжусь тем, что работаю в вашей компании, – гордо сказала Маша. Резко встала со стула: – До свидания, Жанна Олеговна, – и вышла из кабинета.

В коридоре, Колкина медленно, через нос, наполнила легкие офисным воздухом, задержала его там на несколько секунд и резко выдохнула через рот. Проделав эту незамысловатую процедуру, она вошла в свой кабинет. Разложила документы на столе… «Прямо, как Жанна», – помимо ее воли, словно молния, ярко блеснула, в сознании, мысль и исчезла во мраке бессознательного. Часа через два, после внимательного изучения документов и конкретного принятия решения по их выполнению, Маша вышла из кабинета и направилась к выходу. В коридоре она встречает мужчину, с которым разговаривала днем.

– Уже домой? – веселым голосом интересуется он.

«Охрана странная, – подумала Колкина, – болтается по офису вместо того, что бы своим делом заниматься. Фирма серьезная, а служба безопасности хилая».

– Как прошла беседа? Трудновато было? Не взяли? – сыпал вопрос, за вопросом мужчина.

Маша хотела пройти мимо. Показать тем самым, что она выше всяких дешевых колкостей. Но, последний вопрос, все-таки задел ее. Что это такое? Какой-то ночной сторож, над ней, смеяться вздумал?! Нет! Колкина остановилась и серьезно посмотрела на мужчину.

– А, вам, любезный, настоятельно рекомендую не покидать свое рабочее место и не задавать сотрудникам офиса бестактных вопросов! Контролируйте вход, выход. Осуществляйте фей-с контроль и помалкивайте, если вас не спрашивают. Не в том вы положении, что бы задавать мне, менеджеру, всякого рода вопросы. И уберите, с лица, глупую, слащавую улыбку.

– Хорошо. Задам конкретный вопрос, – посерьезнел мужчина. – Вас приняли на работу? Если «да», то тогда, второй вопрос, как вас зовут? И почему, вы, так рано уходите с работы?

– Не ваше дело! – воскликнула Маша. – Ухожу я своевременно. Не вам меня контролировать! Если хотите знать, я выполнила порученное мне задание. А, ухожу я на два часа позже. Знать надо распорядок работы офиса.

– Поздравляю, – снова улыбнулся мужчина. – Значит, вы, понравились нашей бизнес-леди? Она, конечно, стерва. Но, хороша! Вы, тоже очень сексуальны. Два сапога – пара. Еще бы такую не взять! А, все-таки, как вас зовут?

– Что?! – глаза у Колкиной широко раскрылись. – Хамло! Мужлан! – она размахнулась, и отвесили мужчине звонкую оплеуху. – Вот вам, бабник! Волочиться за менеджерами? Твои девицы, на улице, гуляют. Хам!

Мужчина опешил. По всему было видно, что он не ожидал такого поворота событий. Он схватил Машу за руку.

– Пусти! – крикнула злобно Колкина и с силой толкнула свободной рукой мужчину в грудь. – Пошел вон!

Мужчина отпустил руку девушки и жестко сказал:

– Сдержанней надо быть, менеджер! Сгорите на работе. А, назначение ваше еще под вопросом. Нам такие жестокие люди не нужны. Не исключено, что это был ваш первый и последний рабочий день в нашем офисе.

– Не тебе решать, маньяк! «Крышу» подлатай, а то «течет» сильно. Отойди! – и Колкина вышла из офиса.

«Надо сообщить Стойкиной об этом инциденте, а то еще подумает, что я, на самом деле, склочница», – решила Маша и пошла по тротуару к остановке. Маршрутки, как назло, долго не было. «Странно, – рассуждала она сама с собой, – неужели «пробки» еще не рассосались? Если так всегда задерживаться на работе, то, в котором часу буду домой приходить? Интересно, сколько мне будут платить? Минимум плюс процент от сданного проекта или определенную сумму? Сумма, с одной стороны, лучше, а, с другой стороны, постоянные переработки процентом хотя бы компенсируются. Ладно. Все равно никакой другой работы, у меня, на примете, нет. Опыта не много. А, вдруг, обман? Завтра приду, а мне скажут, что в моих услугах не нуждаются. Кабинет, какой-то уж чересчур запущенный. У постоянного работника не может находиться кабинет в таком плачевном состоянии. Значит, у них эта позиция давно вакантна. А, почему? Желающие всегда есть. Хороших дизайнеров пока хватает. Может мало платят? Что это? Очередное кидалово? Использовали свежую голову. Поимели мои мысли и все. Охранник, подозрительно, наглый. Знает, наверно, что обман. Завтра приду, а он мне рассмеется в глаза и пошлет подальше. Даже на порог не пустит. А, я наивная, размечталась о кренделях. Может, завтра, не приходить сюда? Сразу поймут, что я их раскусила. Целый день на них бесплатно проработала. Точно, бутафория. Даже документы не проверили, не запросили резюме. Явно, с «мыльным пузырем» дело имею. И зачем без предварительного, серьезного разговора я согласилась составить новый проект? Вот дурра! И, как сразу не сообразила? На каждом шагу дурачат. Оказывается, как просто попасть на удочку ловкого мошенника. Словно, заколдовали. Хотя, как говориться, отрицательный результат, тоже результат. Ладно, проехали, ищу новую, реальную работу».

Мимо остановки, урча моторами и шелестя шинами, катили разношерстные машины. Одна из них, мигнув оранжевым поворотом, лихо выскочила из общего потока машин и остановилась прямо напротив Маши. Стекло передней, правой двери, плавно поползло в низ. За рулем сидела Стойкина.

– Садитесь, Маша, – совсем не по-рабочему, сказала Жанна Олеговна, улыбаясь.

Маша, от неожиданности, немного опешила, но быстро пришла в себя, вспомнив, что за дверью офиса можно вести себя не как робот в униформе, а как нормальный, живой человек.

– Спасибо. Сейчас подойдет моя маршрутка, – вежливо улыбаясь, ответила Колкина.

– Нам по пути, – настойчиво, с властной ноткой в голосе, сказала Стойкина.

Маша хотела сказать, что она раскусила их замысел, но вместо этого открыла дверь и плюхнулась в мягкое кресло. «В конце концов, –  решила оправдаться она сама перед собой, – доеду до дома и «до свидания», обманщики».

Автомобиль, плавно заскользил по асфальту, быстро набирая скорость. Через минуту, он мчался в общем потоке машин.

– Маша, как вы относитесь к машинам? – поинтересовалась Стойкина, ловко обходя замешкавшийся на перекрестке «жигуленок». – Накупят «корыта». Пешком быстрее дошли бы, –  небрежно, свысока, высказалась она в адрес хозяина не «цивильного» автомобиля.

– К машинам, я, отношусь, как пешеход, с опаской. Столько лихачей развелось на дорогах. «Как, одел жупан, так сразу и пан», – ответила Колкина.

– Что? – не расслышала Жанна Олеговна. Она одной рукой управляла автомобилем, а пальцами второй, перебирала кнопки авто магнитолы. Заиграла ритмичная музыка. Стойкина, откинулась на спинку сиденья и полностью отдалась движению. – Расслабься. Что, ты, такая зажатая? – вдруг резко перешла Стойкина на «ты». – Я, люблю, после рабочего дня, погонять по городу. Это у меня такой «релакс», – пояснила она насторожившейся Маше.

– А, разве, вы, не домой? – поинтересовалась Колкина.

– Домой? А, что там делать? Инерция не по мне. Я, люблю динамику. Вот, чайник! Снимись с ручника! – вновь обратилась Жанна Олеговна к какому-то водителю, прямо перед «носом» их автомобиля, бесцеремонно перестроившемуся в другой ряд.

К своему удивлению, Маша заметила, раньше она вовсе не обращала на это свое внимание, что у водителей есть свой язык. Они, активно, общаются друг с другом взглядами, жестами, миганием фар, звуковыми сигналами и всякими другими способами. Стойкина, в совершенстве, владела этим автосленгом.

«Куда мы едем? – Размышляла Колкина, плотно прижимаясь к сиденью, при стремительных «бросках» автомобиля Стойкиной вперед. – Бесцельная езда по городу… разве это отдых? Хотя, как говорится, «клин клином вышибают». Напряжение офисного работника, снять напряжение водителя-эквилибриста, балансирующего между препятствиями-машинами, – Маше наскучило думать. И, она стала гадать: – Зачем Жанна Олеговна пригласила меня прокатиться? Что бы объявить мне о моем увольнении, совершенно не надо катать меня по городу. Значит, у нее на уме, что-то другое. Не думаю, что бы она стала бескорыстно, просто так, без выгоды, возиться со мной после рабочего дня. А, может ей скучно? Вот и захватила меня, за компанию. Общаться, через стекло, с водителями, может и интересно, но мимолетно. А, пассажир, всегда «под рукой». Высказывайся, в свое удовольствие, сколько хочешь».

– Почему, вы, не любите автомобили? – вернулась к своему вопросу Стойкина. – Это такой адреналин! Я, вот, купила в кредит «форд» и ни сколько об этом не жалею. И потом, – Маше показалось, что она ее предупредила, – работник офиса – это статус. И ему следует соответствовать. Ездить на общественном транспорте на работу… вы же специалист! Офисный работник! А, не рабочий или государственный работник с мизерным окладом. У вас не «голый оклад», а проценты, бонусы. Вы, зарабатываете, а не получаете. Рекомендую соответствовать своему статусу.

– Я, не умею водить машину. Да, у меня, ее и нет, – совершенно не обидевшись, на слова своего боса, ответила Маша.

– Хорошо. Тогда ездите на такси. Вы же менеджер, Колкина!

– Я, учту ваше замечание, – послушно кивнула головой Маша.

– Это не замечание, а руководство к действию, кстати, – резко сменила Жанна Олеговна тему разговора. – А, не перекусить ли нам в какой ни будь кафешке? У меня, на примете, есть чудное заведение. Прилично, солидно… поужинать не стыдно. Там солидные люди отдыхают. «Гопоты» грошовой там нет. Им меню не по карману.

– Я, уже готова питаться на таком уровне? – ловко закинула «удочку» на счет своего будущего дохода Маша.

– Кто хорошо работает, тот вкусно ест. От произведенного качества зависит финансовое количество. Начнешь халтурить, лениться, уволим в два счета! Нам балласт не нужен. У нас высокий статус и плотный график заказов. Фирма, рассчитывает, с вашей помощью, повысить свою конкурентоспособность и привлекательность.

– Мне все ясно. Если, вы, не возражаете, я отдам долг с первой зарплаты.

– Согласна, – спокойно, как уже давно решенный вопрос, озвучила свое мнение Жанна Олеговна и быстро припарковала автомобиль.

Они зашли в небольшое, уютное кафе. Играла приятная музыка. Моментально появился вышколенный официант с услужливой улыбкой и ненавязчиво порекомендовал вкусные новинки. Принял заказ и бесшумно удалился. Через несколько минут он появился вновь, уже с заказом. Элегантно расставил блюда и, слегка поклонившись, исчез.

– Маша, за твое назначение! – предложила тост Стойкина.

– Спасибо, – скромно ответила Колкина.

– Ничего, что без алкоголя отмечаем? – поинтересовалась Жанна Олеговна.

– Конечно. Я, не пью и не курю, – поспешила подчеркнуть свой здоровый образ жизни Маша.

– Я, то же. А, в спортзал ходите? – поинтересовалась Стойкина.

– Пока нет. Но, дома, регулярно делаю гимнастические упражнения, – не моргнув, соврала Колкина. И, пояснила: – Поблизости от моего дома нет спортзала.

– Надо, обязательно, ходить, – назидательно сказала Жанна Олеговна. – Я, занята не меньше твоего, а нахожу время. И тебе настоятельно рекомендую его найти. Работа, спорт, красота должны дополнять друг друга.

– Я, с вами, полностью согласна, – послушно кивнула головой Маша. – Современная девушка должна соответствовать принятому, в определенной социальной среде, формату успеха.

– Это хорошо, что ты понимаешь все с полуслова. Значит, я не ошиблась в вас, Маша?

– Нет, вы, не ошиблись, – уверенно подтвердила, ее выбор, Колкина. Ей, вдруг, очень захотелось получить место в этой фирме. Не потому, что нужна работа, она, конечно, нужна, а как факт. Поставила цель и добилась своего! Попасть в «десятку» с первого «выстрела».

– Как прошел первый рабочий день? – поинтересовалась Стойкина.

– Отлично! Все, что наметила, выполнила, – с удовольствием, отрапортовала Колкина.

– Молодец, – похвалила Жанна Олеговна. – А, почему домой не ушла? Я же отпустила.

– Не в моих правилах оставлять вопрос не решенным. Я, сразу решаю, поставленную, задачу.

– Я, то же, – довольная, своим выбором, сказала Стойкина. – И, все-таки, – навязчиво допытывалась она, – неужели, за все время работы в офисе, вы не встретили ни одного сотрудника?

– Я, была, все время, в своем кабинете. Работала. Потом пошла домой. А, вы, Жанна Олеговна, почему так поздно? Работали?

– Я, всегда работаю, – деловито и очень расплывчато ответила Стойкина. – А, когда я выходила, – продолжила медленно она, пристально глядя в глаза Колкиной, – то встретила…

– Охранника! – перебила ее Маша.

– Почему «охранника»? – удивилась Стойкина. – Какого охранника? – уставилась она на Колкину. – С чего, вы, взяли, что это был охранник? Дежурный администратор по офису не ходит. Он находится у себя в комнате и наблюдает за порядком в офисе по монитору. У нас, в офисе, установлены камеры. Все видно. Все записывается. Так что, поменьше болтовни не по делу.

– По монитору? – переспросила Маша. Настроение у нее, вдруг, мгновенно, со свистом, «спустило», как проколотая гвоздем камера. – Неужели все видно?! – испуганно вскрикнула она.

– Конечно, нет, – улыбнулась Жанна Олеговна. И ее губы показали идеально ровные, красивые кончики белоснежных зубов.

«Отбеливает, – не раздумывая, с ходу, решила Маша. – Ухаживает за собой. Наверно, замуж хочет. Хотя, какая из этой, бизнес-леди, жена? Она вся в работе. Карьера для нее муж, дети, семья, – и Колкину осенило: – Она же трудоголик! И, как я сразу не догадалась и не использовала этот факт?»

– Ешь, что задумалась? – выдернула Машу из бездонного болота размышлений Жанна Олеговна. – Камеры стоят в коридорах, курилке и столовой.

– А, в кабинетах и туалетной комнате? – с издевкой уточнила Колкина.

– Не груби, – жестко отреагировала Стойкина на, эмоционально не уравновешенный, выпад Маши. – Я, понимаю ваше беспокойство, но смею заметить, что там камер нет. Фирма доверяет своим сотрудникам. Мы – одна, большая, семья! На ближайшей, корпоративной вечеринке увидишь, многих. Но, мой тебе совет, не спеши набиваться в друзья. Делового знакомства, вполне достаточно в нашем деле.

«В нашем деле»… что все это значит? – опять погрузилась в глубины мыслей Колкина. – Она играет со мной или говорит искренне? Ей нужна послушная марионетка или равноправный партнер в напряженном, творческом процессе? Если я ее не пойму, то буду использована, как батарейка до последнего ампера и выброшена, как отработанный элемент. Права Стойкина. Надо бороться! Доказывать, что я, надежный аккумулятор и меня можно и нужно «заряжать» новыми идеями. Я, очень удобный, экономически выгодный элемент! Я, цветастое полотенце, а не разовая, бумажная салфетка!»

– Что такое? Наскучило мое общество? – официально поинтересовалась Жанна Олеговна.

– Нет, что вы! – вернулась в действительность Колкина. И, вдруг, решила рассказать о своем «приключении» у входной двери офиса: – Я, все думала, как вам рассказать о моем, странном, разговоре с охранником.

– Дежурный администратор находится в отдельной комнате. Он, что покинул свое рабочее место?

– Нет, не знаю… Я, с кем-то говорила, встретилась… случайно… при выходе из офиса. Странный мужчина.

– Почему «странный»? – заинтересовалась и, как показалось Колкиной, даже чересчур, Жанна Олеговна «нештатным» разговором.

– Я, думаю, не стоит придавать, какой-то мелочи, такое весомое значение, – постаралась затушевать и максимально принизить, значение произошедшего с ней «недоразумения» Маша.

– Не разумно недооценивать окружающих, – предупредила ее Жанна Олеговна. Она посчитала, что Маша, не вполне реально оценивает всю серьезность разговоров в среде офисных «акул» и «рыб прилипал»: – Какой, ты, делаешь вывод из всего этого? – очень серьезно поинтересовалась Жанна Олеговна.

– Мы, оба, не правы. Он, подтрунивал над моей работоспособностью и профессионализмом. Я, указала ему свое «место». Он, повысил голос. Я, вспылила и наговорила, наверно, лишнего. Конечно, я согласна… не надо было менеджеру опускаться до разговора на повышенных тонах с каким-то сторожем. Больше этого не повториться.

– «Сторожем»? – переспросила Жанна Олеговна. – А, ты, не ошибаешься?

– Согласна, – поспешила, послушно, заявить Колкина. – Конечно, начинать свою работу, карьеру в солидном офисе, со склок с обслуживающим персоналом не солидно и не этично. Завтра, я, извинюсь, перед этим человеком, и инцидент на этом, надеюсь, будет исчерпан.

– Будем надеяться, – задумчиво ответила Стойкина. – И, впредь, настоятельно рекомендую, не перегибать «палку». Человеческий фактор, важная составляющая в нашей работе.

– Полностью с вами согласна, Жанна Олеговна, – заморгала, нервно, глазами Маша, показывая всем своим видом смиренность и осознание допущенной ошибки.

– Хорошо, – неожиданно бодрым, веселым голосом, сказала Стойкина. – Постараюсь замять это дело.

– Спасибо, буду очень признательна, – наклонив голову немного в низ, тихо сказала Маша.

После делового ужина Стойкина быстро доставила Машу к дому и уехала на новом, купленном в кредит, автомобиле по своим делам.

Колкина проводила взглядом юркий автомобиль шефа и подумала: «Что-то она не договаривает. Вроде, все нормально и, в то же время, как-то не так. Автомобиль… статус… охранник… все понятно и непонятно. Она логична, а разговаривала рывками, «скакала» с места на место. Хотела сбить меня с толку, «раскусить»? Или сама была чем-то взволнована и поэтому, немного не собрана? Ладно, завтра все станет ясно».

Маша, вздохнула и пошла домой.

На следующий день, Колкина, своевременно заняла свое рабочее место и приступила к работе.

Жанна Олеговна решила вопрос с менеджером по персоналу о принятии на вакантную должность нового сотрудника. С проектом приказа, о зачислении Маши в штат фирмы, лично пошла, согласовывать и утверждать новую кандидатуру к руководству.

Начальник отдела, отнесся к предложению, назначить на интеллектуально емкий, творческий участок молодого и малоопытного специалиста очень спокойно и без особого интереса.

Стойкина насторожилась. Она готовилась отстаивать свою кандидатуру, но домашняя заготовка не пригодилась. «Что-то не то, – мысленно анализировала, чересчур легкий разговор, с начальником отдела, Жанна Олеговна. – Почему такое безразличие к новой кандидатуре? И что означают слова: «Сами смотрите. Вам с нею работать»? Намекал на сложный и очень значимый, для фирмы, заказ? Так, Маша, вроде, неплохо справляется с черновым вариантом проекта. Конечно, ей необходима помощь… мастер-класс… всегда, пожалуйста. Если, что, я, всегда, на месте. Интересно, в чем настоящая причина? Неужели собрался уходить? Если это так, то необходимо действовать! И действовать надо быстро, решительно и очень тонко. Ненавязчиво, предложить свою кандидатуру на ключевую позицию, начальника отдела. Да, это шанс! И его надо использовать! А, если не уходит? Тогда, почему такой податливый? Надо идти к самому Кудрявцеву. А, повод? Повод… назначение нового сотрудника на ведущий участок. Заодно, доложу о своих успехах. Если это действительно шанс, его надо реализовать».

Приняв такое, рискованное, немного самонадеянное решение, Стойкина, смело пошла к Кудрявцеву.

Жанна Олеговна, уверенно открыла массивную дверь и вошла в рабочий кабинет Кудрявцева.

Тридцати трех летний, стройный, стильный мужчина, считающий себя, и не без основания, удачливым бизнесменом средней руки, внимательно изучал готовый к сдаче проект. Надо заметить, что хозяин фирмы был «сам себе на уме». Он, лично, во все вникал, сам проверял и перепроверял работу других. И это не от недоверия к сотрудникам фирмы, а из личного убеждения в необходимости всегда держать «руку на пульсе» экономической и профессиональной жизни фирмы. Конкурентоспособность – вот ключ к успеху! Высокое качество производимого продукта – залог успешной конкурентоспособности. В свою очередь, уровень качества напрямую зависит от квалификации сотрудником, их мотивации на успех и желании самоотверженно работать в интересах фирмы. Поэтому Кудрявцев придавал большое значение знаниям, навыкам, умениям, имеющимся у соискателей на ту или иную позицию. В фирме стояло новое электронное оборудование с соответствующим современным программным обеспечением. Кудрявцев старался, чтобы специалисты, работающие на суперсовременном оборудовании, могли удовлетворить любой, даже, на первый взгляд, сверхъестественный заказ клиента его фирмы. Ведь клиенты у него были очень солидные. Поэтому и непосредственные исполнители их заказов должны были быть высококвалифицированные специалисты.

Стойкина, тихо, поприветствовала Кудрявцева и, скромно застыла, у входной двери.

– Присаживайтесь, – не глядя на вошедшего сотрудника, указал рукой на стул, стоящий у рабочего стола, хозяина кабинета и фирмы.

– Жанна Олеговна, быстро заняла указанное руководителем место.

– Вот, изучаю ваши предложения, – наконец посмотрел на Стойкину Кудрявцев.

– Какие будут замечания? – поинтересовалась, предусмотрительно, Жанна Олеговна.

– Пока, ни каких. Ваша работа, как всегда, безукоризненна, – совершенно без каких либо эмоций, строго, по-деловому, ответил Кудрявцев.

– Спасибо за высокую оценку, – Стойкина аскетически улыбнулась. И, уже серьезно продолжила: – Разрешите, представить нового сотрудника. Проверочные тесты, успешно, прошел. С менеджером по персоналу, с начальником отдела согласовано. Вот, пришла к вам.

– Зачем? – вновь уткнулся в бумаги Кудрявцев. – Ведь, это не ваша работа. Ваша работа, вот, – указал взглядом, на разложенные документы Кудрявцев. А, офисный планктон – это вотчина менеджера по персоналу. Давайте будем заниматься каждый своим делом. У меня все. А, у вас?

– Я, с вами, полностью согласна. «Чечевичная похлебка», не мой уровень, но я вынуждена, лично, сообщить вам о новом назначении. Фирма, может приобрести, эксклюзивный экземпляр перспективного, неординарного специалиста. Я, считаю, что вложенные в этот продукт деньги окупятся быстро и многократно.

– О, каком самородке вы говорите? – поднял глаза на Жанну Олеговну Кудрявцев. – Что-то сногсшибательное? Почему не знаю? Откуда переманили? Сколько предложили за работу у нас?

– Сущие пустяки. Практически, даром. Превосходно развито пространственное мышление. Видение конструируемого «с нуля» объекта поразительное. Я, лично, тестировала соискателя.

Кудрявцев поднял вверх брови, покачал сокрушенно головой и сказал:

– Фирма платит за работу, а не за экзамены в рабочее время.

– Извините, но это совершенно особый случай. Хорошо, что кандидат пришел к нам, а не конкурентам.

– Жанна Олеговна, что же это за чудо-дизайнер? Я, его знаю? Познакомьте меня с ним, пожалуйста.

– Вы, уже, в некотором роде, с ним знакомы, – осторожно, подводила Кудрявцева к самой сути, сердцевине, беседы Стойкина.

– Знаю? Что за топ-менеджер? Как зовут? В каких проектах «засветился»?

– Зовут, Маша. Отчество, Тихоновна, а фамилия, Колкина.

– Не знаю, или не помню, хоть убей! – воскликнул заинтригованный не на шутку Кудрявцев. Ему не терпелось узнать, какая фирма лишилась крупного специалиста? И кто будет кусать локти, от зависти, узнав к кому, ушел его профи? – Я, так понимаю, что это новое имя. Кто? откуда? Сколько лет в нашем бизнесе? Какие проекты? Где воплощены? Кто были заказчики? Ну, говорите же скорее! – вопрос за вопросом, словно горох из мешка, сыпал Кудрявцев. Его глаза горели. Корпус подался вперед. Руки протянуты к Жанне Олеговне, словно она должна была не сказать, а передать, из рук в руки, этого чудо специалиста.

Стойкина, заерзала на стуле, в нерешительности. Она, прекрасно понимала, какой «шок» сейчас произойдет с шефом. И, его измученными ожиданиями. Наступил «час икс». Или «на щите» или «со щитом». Жанна Олеговна выпрямила спину и сказала:

– Вы, уже, немного, знакомы с этим специалистом.

– Вот, как! – воодушевленно воскликнул Кудрявцев. – Где встречались? На каком показе?

– Встречались вчера, в офисе, вечером.

– Что?! – правильные черты лица Кудрявцева, только что благоухавшие счастьем и энергетической силой, исказились до неузнаваемости, словно ему влепили, прилюдно незаслуженную оплеуху.

Так лист бумаги белой, в порыве сильных чувств, рукой дрожащей скомкан и выброшен в огонь. И пламя, беспощадно, свершает строгий суд. И, больше нет листа, надежда вспыхнула и превратилась в пепел.

Жанна Олеговна, хотела уже за водой бежать.

– Вам плохо? – быстро спросила она.

– Вы, офисный планктон… креветку мне всучили, а я, развесил уши, думал, вот удача. А, это, просто, шутка. Спасибо, Стойкина, что ж юмор вам удался.

– Я, вовсе не шучу! – усилием воли, Жанна Олеговна, смятение преобразовала в уверенность. – Мое утверждение, что эта девушка талантлива, так же верно, как и утверждение, что она невинна!

– Не знаю ни на счет таланта, ни на счет невинности, – развел, недовольно, руками Кудрявцев, – но, сделка не состоится. Кроме, бескрайних, амбиций, я, ничего не увидел.

- Напрасно, вы, не доверяете мне, – металлическим, мужским голосом, не моргнув и глазом, сказала Стойкина. – Документы, которые, вы, изучаете с таким интересом, подготовлены этим молодым специалистом.

– А, разве, это не ваша работа? – недоверчиво переводил глаза с бумаги на Жанну Олеговну и обратно, сбитый с толку Кудрявцев.       

– Под моим руководством, – властно ответила Стойкина.

– Чья идея?

– Ее.

– Надо же! Поздравляю, Жанна Олеговна, – Кудрявцев крепко, по-мужски, сжал ее руку. – Вы, нашли в потоке безликих соискателей, кандидата с задатками хорошего специалиста. Если, вам, удастся раскрутить этот «бренд», то успех нашей фирме обеспечен. Заказчик, как зритель, идет на имя актера, а не на произведение автора. Если у нас появится свежее, талантливое имя, мы обставим своих конкурентов. Ловко придумано! Поздравляю, вы, не только хороший специалист, но и умелый руководитель.

– Спасибо, – как должное, приняла поздравление Жанна Олеговна, морщась от боли.

– Извините, я, кажется, перестарался, – виновато улыбнулся Кудрявцев, разжимая свою руку.

– Не волнуйтесь, вам действительно, это только кажется, – улыбнулась Стойкина, пряча, за спину, онемевшую руку.

– Однако, мы, вчера, повздорили с вашим «самородком», – вдруг, вспомнил Кудрявцев. – Как-то, нехорошо получилось. Замните этот казус, пожалуйста.

– Разумеется, – тоном, не дающим повода ни в малейшем сомнении, ответила Стойкина.

– Хорошо, давайте сюда проект приказа о назначении. Я, согласен, – Кудрявцев уверенно поставил подпись ручкой с золотым пером. – Под вашу ответственность, – с хитрой улыбкой передал он подписанный приказ Жанне Олеговне.

– Если она привлечет, к нам, богатых клиентов то… я слышала… или мне это только кажется? – начала торговаться и одновременно бороться за вышестоящее место Стойкина.

– Не исключено, – чересчур загадочно ответил Кудрявцев. – Но, при условии, – он выразительно поднял указательный палец левой руки вверх, – что вы поможете решить этот, личный, вопрос, –  указательным пальцем правой руки он ткнул в лист с напечатанным на нем приказом о зачислении Колкиной в штат фирмы на должность менеджера проектного отдела. – А, заодно, увеличите вместе с этим «самородком» количество заказов и готовых к продаже проектов.

– Полностью с вами согласна, – поднимаясь со стула, сказала Жанна Олеговна. У двери она остановилась и, повернувшись полу боком к сидящему за столом Кудрявцеву, уточнила: – Так, я, могу надеяться на ваше «купеческое слово»?

– Разумеется, – коротко ответил Кудрявцев. Немного подумал и добавил: – Из вашего «дуэта» может получиться не плохой «катамаран». А, это уже, система. И эта система создана под вашим непосредственным руководством. Как специалист и будущий начальник, вы, меня вполне устраиваете. Желаю удачи. И не забывайте, главное для компании – это не движение кадров, а получение прибыли.

– Разумеется, – в знак согласия, Жанна Олеговна наклонила корпус тела вперед и, бесшумно вышла из кабинета.

Выйдя из кабинета Кудрявцева, Стойкина, гордо держа приказ о назначении Колкиной перед собой, сразу направилась на ее рабочее место. Без стука, по-хозяйски, открыла дверь в кабинет Маши.

Колкина сидела за столом и задумчиво смотрела в окно.

Стойкина прошла вглубь кабинета и села на край стола.

– Мечтаем! – победным голосом, громко воскликнула она.

– Нет, что вы, – смутилась Маша.

– Понимаю, – дружески, хлопнула по плечу Колкину Жанна Олеговна. – Конечно, кому охота бесплатно работать. А, если не бесплатно? Вот, – и она положила на стол приказ о назначении Маши менеджером проектного отдела.

– Что это? – насторожилась Колкина.

– А, ты, почитай.

– Приказ о моем назначении? В ваш отдел?

– Он самый, – улыбнулась Стойкина. Ей, очень понравилось выражение, «в ваш отдел».

– Ура! – захлопала, в ладоши, Маша от удовольствия. – Здорово! С сегодняшнего дня, я, работаю в этой фирме!

– В нашей фирме, – поправила ее Стойкина.

– В вашей фирме.

– В нашей фирме, – снова поправила Колкину Жанна Олеговна и посмотрела на дверь. Дверь была плотно закрыта. – Я, свое обещание выполнила.

– Спасибо, Жанна Олеговна.

– Теперь, ты, выполни свое обещание.

– Какое обещание? – поинтересовалась, окрыленная успехом, Маша.

– Тебе, необходимо, энергично работать. У нас много заказов. Мы, вдвоем, сможем ускорить процесс производства проектов.

– Прямо, как на заводе! – обрадовалась, сама еще не зная чему, Маша.

– А, ты, не «брызгай» энергией, – быстро прикрыла «кран» эмоций Стойкина. – Главное – работай качественно и быстро. Но, предупреждаю сразу, не халтурить и вчерашние идеи не предлагать. Разрабатываешь, свою, идею. Мне, на согласование. Делаешь проект и мне на окончательную доработку. Сама, за новый проект. Алгоритм действий понятен?

– Понятен.

– Больше проектов, больше прибыль. Больше прибыль, больше доход. Ведь, мы, с тобой, на проценте. Оклад – мизер. А, вот за бонусы и проценты нужно пошустрить! Через год, на своей машине ездить будешь.

– Неужели? – зрачки Машиных глаз расширились.

– Легко! – махнула в воздухе рукой Стойкина.

– Вот здорово! – засмеялась Колкина.

– И еще, –  как бы, между прочим, добавила Жанна Олеговна, – помирись, пожалуйста, с мужчиной. А, то не хорошо начинать работу со склок.

– Хорошо. Обещаю с ним поговорить, – улыбаясь, и ни сколько этого не стесняясь, согласилась Маша.

– Молодец! Как дела с проектом? – перешла на деловой тон Жанна Олеговна.

– Задание сложное, но выполнимое, – без всякой улыбки, серьезно ответила Колкина. И, задумчиво, добавила: – Понадобиться время…

– Которого у нас нет, – закончила «смазанный» ответ Стойкина. – Знаешь, что, – предложила она, – делай идею в черновом варианте и ко мне. Вместе подчистим и на утверждение руководству, – и пояснила такую спешку: – Заказов разовых много, а вот постоянных клиентов раз, два и обчелся. И наша задача, не только удержать элитных клиентов, но и расширить их список. Кудрявцев поставил нашему отделу эту важную и, как ты правильно сказала, сложную, но выполнимую работу. Справимся?

– Справимся, – с готовностью, немедленно, действовать ответила Маша. – Можно, вопрос?

– Задавай.

– А, кто такой Кудрявцев?

– Генеральный директор.

– Ясно, – понимающе, кивнула головой Маша.

– Он, кстати, и подписал приказ о твоем назначении. Интересовался твоими профессиональными возможностями. Сомневался, потянешь ли? Я, сказала, что справишься. Смотри, не подведи.

– Не подведу. Если, все так серьезно.

– Там, где присутствуют деньги, всегда все серьезно. Не справимся, сожрет с потрохами. Вместе будем искать работу.

– Прямо, кашалот какой-то, – недовольным голосом прокомментировала официальное заявление Стойкиной Маша.

– Как? Кашалот? – усмехнулась, про себя, Стойкина. И, громко сказала: – В бизнесе не помогают и не поддаются, а конкурируют и съедают. Считаешь себя не конкурентоспособной, уходи в государственный сектор.

– Я, вполне могу конкурировать, – забеспокоилась Колкина.

– Вот поэтому, ты и сидишь в этом кабинете, – освободила Машин стол Стойкина и пошла на свое рабочее место. – Жду результат, – не оборачиваясь, сказала она.

– К вечеру должна… обязательно управлюсь, – заверила ее Маша.

После такой концовки разговора, в развалку, работать было нельзя. Вед, работы было, действительно, много, а времени, катастрофически, мало.

В конце рабочего дня, Маша, как и обещала, представила Жанне Олеговне черновой вариант проекта.

– Очень хорошо, свежо, ново, – похвалила ее Стойкина. И, мягким голосом, разрешила: – Можно идти домой. А, я, тем временем, изучу ваши предложения.

– Я, могу, остаться…

– Спасибо, я, пока еще… как ты там сказала? Конкурентоспособна.

– Вы, сказали, что будем вместе дорабатывать черновой материал.

– Не волнуйся, иди домой, отдыхай. Завтра будет новое задание. Не надоело еще работать в таком, авральном, режиме?

– Что, вы! Я, очень довольна работой в такой, солидной, организации.

– Не сомневаюсь. До завтра.

– До свидания, — сказала Маша и направилась к выходу.

В коридоре она вдруг, столкнулась, как говориться, нос к носу, с вспылившим, вчера, мужчиной. От неожиданности, Колкина отскочила в сторону.

– Неужели, такой страшный? – усмехнулся вопросительно мужчина, замедляя ход.

Маша, испугавшись, непонятно кого и чего, не нашлась сразу, что ответить.

Заметив это, мужчина остановился и, беспардонно, уставился на Колкину.

Маша, быстро «очистила» свой мыслительный процесс от всего лишнего, и «загрузила» из памяти вчерашнюю встречу с мужчиной.

– Здравствуйте! – дружелюбно воскликнула она. – А, я, вас искала.

– Искали? – удивился, или сделал вид, что удивился, мужчина.

– Вчера получилось, как-то неловко, не корректно. Извините меня.

– Извиняю. И, вы, меня извините, – как-то уж чересчур по-простому ответил ей мужчина.

– Извиняю, – улыбнулась Колкина. – Вчера была на взводе, переживала. Одним словом, выбросила энергию через эмоции.

– На первого встречного. Бывает. Хотя, надо сдерживать эмоции. Ведь неизвестно, кто стоит перед вами. Вдруг…

– Начальство или выгодный заказчик, – ответила за собеседника Маша.

– Тем более, – улыбнулся мужчина. – Меня зовут, Григорий Игоревич.

– Я, Маша. Можете меня поздравить, – немного жеманно, похвасталась Колкина. – Из десятков претендентов выбрали меня. Сегодня Кудрявцев подписал приказ о моем назначении. Я, штатный сотрудник фирмы. Менеджер… Круто, правда? Мне так повезло! – увлеклась самолюбованием Маша.

– Наверно, на седьмом небе от счастья? – подхватил эмоциональный настрой Колкиной Григорий Игоревич.

– Конечно! – подтвердила Маша. И, подумала: «И зачем, я, распинаюсь перед этим охранником. Он, наверняка, даже не знает, кто такой Кудрявцев. Хотя, в нем, что-то есть. Простоват, правда, немного. Одним словом, «синий воротничок». Хотя, они все такие».

– Разрешите вывести, вас, из служебной задумчивости. Рабочий день окончен. Давайте, закрепим наше примирение, в какой ни будь закусочной. Здесь, неподалеку, есть кафе. Вполне по карману.

– Хорошо, заодно, отметим и мое назначение. Я, угощаю, – быстро ответила Колкина.

– Спасибо, за приглашение, но лучше, каждый сам за себя. Ведь, я виноват ровно столько, сколько и вы в этой эмоциональной истории. Ничья?

– Согласна. Только без обид.

– Какие обиды? Я, уже все забыл!

– Я, то же.

Они, быстренько, отправились в небольшое, уютное кафе. Заказали ужин. Увлеченно проболтали часа два. На последок, обменялись номерами сотовых телефонов, и разошлись довольные примирением и собой.

Так закончился у Маши первый, официальный, и второй, фактический, рабочий день.

На следующее утро, Маша, на крыльях, со счастливой улыбкой пришла в офис. Наконец-то она работает в солидной компании. Она – офисный работник.

Жанна Олеговна была уже на рабочем месте.

– Здравствуй, как дела? – встретила она Колкину у дверей своего кабинета.

– Здравствуйте, Жанна Олеговна! Отлично! – радостно ответила Маша.

Маша прошла в свой кабинет. Жанна Олеговна последовала за ней.

– Как настроение? – поинтересовалась Стойкина у Маши.

– Все хорошо, как мы и планировали. С охранником помирилась. Кстати, Григорий Игоревич, славный человек. Вначале, он показался, мне, сухим занудой. А, потом…

– Что, «потом»? – резко переспросила Стойкина. И, нервно, прошлась по кабинету. – Что у вас, там, с ним?

– Ни чего. Ровным счетом, ничего. Мило поговорили. Никогда бы не подумала, что обслуживающий персонал, может так интересно, нестандартно мыслить. Я, раньше думала, что они достаточно примитивны.

– А, почему это ты, сегодня, принарядилась? – поинтересовалась Жанна Олеговна. И, испытывающее посмотрела на Колкину.

Маша, так была увлечена своим назначением, запланированным примирением, что вовсе не заметила настороженных взглядов Стойкиной. Ей хотелось творить, стать полноправным членом команды. Фирма, казалась ей, такой родной и искренней.

– Ну, я же лицо фирмы.

– Это, он, сказал?

– Кто? – переспросила Колкина.

– Григорий Игоревич, — кипятилась Жанна Олеговна.

– Нет. Он-то тут причем? Я, говорю о наших заказчиках. Увидят меня в приличном наряде и сразу поймут, что со мной, а значит и с фирмой, в которой я работаю, можно иметь дело. Мы – солидные, приличные, значимые фигуры на рынке нашего спектра услуг.

– Это точно, – уже спокойным голосом подтвердила Стойкина. – Так, вы с ним помирились и все?

– Помирились, поужинали, причем, каждый платил за себя, это было решено по обоюдному согласию. Наговорили, друг другу, множество всяких комплиментов, обменялись номерами сотовых телефонов и разошлись.

– Он тебя не подвез?

– На чем? Он же охранник, а не олигарх. Хотя, очень милый. Жаль, что он из простых, из обслуги.

– Вот, у вас, до чего дошло? – поразилась откровениями Колкиной Жанна Олеговна.

– Так, – махнула неопределенно рукой Маша, – просто, знакомый. Как бы он не вообразил чего? А, то еще подумает, что на короткой ноге с менеджером.

– Уж, это точно! – четко произнесла Стойкина. И, подумала: «Не рано ли у этой, пусть и талантливой, девушки прорезаются «зубки» барского чванства? Хотя, скорее всего, это защитная реакция. Старается утвердиться на занимаемой позиции, поэтому и дистанцируется от не статусных людей. Еще не уверена в себе. Вот и «брызгает» в глаза своей офисной «родовитостью». Нет, это не кич. Хотя, родовитость чувствуется. Еще не кусает, но зубы уже скалит, рычит, угрожает».

– Жанна Олеговна, давайте, лучше, о работе поговорим. Как проект? Есть рациональное зерно? – уже совершенно по-рабочему, без всяких намеков на «знатность», поинтересовалась Маша.

– проект? Вполне приличный. Сделан профессионально. Молодец. Я, его подчистила и отдала на утверждение Кудрявцеву. Сказала, что это наша, с тобой, работа. Похвалил. Если так и дальше пойдет, подымишься по служебной лестнице.

– Повышение? Я, же только устроилась!

– Всякое бывает. Кудрявцев тобой доволен. Интересовался…

– Хоть бы одним глазком его увидеть. А, то встретишь и не узнаешь.

– Это точно, – подвела черту неслужебному разговору Стойкина и перешла к рабочим моментам нового проекта. – Сейчас, я, ознакомлю вас с новым задание. Посмотри, вникни. К вечеру, жду дельных предложений.

– Хорошо, сделаем, шеф!

– Работай. Не буду мешать, – и Стойкина покинула кабинет Колкиной.

Маша уселась за стол, уткнулась в бумаги и погрузилась в мир тонких линий нового проекта. Голова кипела, мысли бурлили, идеи выплескивались одна за другой на белый лист бумаги. Гриф ее карандаша, рисовал новое, ранее не существующее. «Скелет» эксклюзивного проекта обрастал «мясом». Работалось легко и с охотой. Все складывалось, по мнению Колкиной, Очень даже хорошо.

Вечером, на представлении чернового варианта проекта, Маша узнала от Жанны Олеговны, что на днях состоится корпоративная презентация новых сотрудников. Колкиной необходимо продумать ответную, короткую речь-выступление. Главное – поувереннее, не тушеваться перед маститыми профессионалами, и все будет хорошо.

Маша обещала не подвести. Тем более что ей уже доводилось принимать участие в корпоративных вечерах. Правда, она не выступала, но слышала выступления других. Поэтому, примерно, понимает, о чем говорить и, как «подать» выступление.

– Формат ответной речи мне знаком. Буду работать над текстовкой, – поставила в известность она Стойкину. Затем, быстро, по-деловому, попрощалась с ней за руку, и с чувством выполненного долга, вышла из кабинета.

В коридоре Маша опять, случайно, встретилась с Григорием Игоревичем.

– А, вы, что здесь делаете? – удивилась она. Колкина знала, что охранники работают посменно. И, потом, Жанна Олеговна говорила, что дежурный сидит в каком-то помещении и контролирует обстановку на охраняемом объекте. «Скорее всего, он увидел меня в монитор и вышел из комнаты», – решила Колкина. И, игриво поинтересовалась: – На прогулке?

– Нет, — спокойно, и как всегда, просто ответил без всяких смысловых «загогулин» Григорий Игоревич. – Рабочий день закончен. Иду домой. Вас подвести?

– На социальном автобусе? – усмехнулась Маша.

– Можно и на маршрутке, – улыбнулся Григорий Игоревич.

– Нет, — отмахнулась от встречного предложения Колкина. – Хочу пешком. Целый день в кабинете. Хочу размяться и подышать свежим воздухом.

– И, я, то же. Давайте, пройдемся вместе, – предложил Григорий Игоревич. – На улице, наверно, чудесный вечер.

– Почему «наверно»? – посмотрела на него Маша. Зрачки ее расширились, и Григорий Игоревич увидел в них себя. Большие, блестящие глаза обрамляли бархатные ресницы. Он засмотрелся на эту красоту и забыл, все забыл.

«Вот новость, – думала тем временем Колкина, – за мной, ухаживает, сторож. Докатилась! Раньше, я, такого себе не позволяла. В офисе засмеют, когда узнают. Вырядилась солидно, а разговариваю, с кем попало. Нет! Опускаться вниз себе не позволю. Хотя, в нем, что-то есть. Как бы то ни было, а встречаться с простолюдином я не буду. Что, он себе позволяет? Думает, нашел молоденькую дурочку, не обкатанную. Фигушки! Жаль, что он не офисный работник».

Мыслительный процесс прервала открывшаяся дверь. Из нее вышел молодой человек и бочком прошмыгнул мимо них, почему-то, заискивающе, улыбаясь.

– Здравствуйте, – коротко пискнул «офисный работник» и скрылся за дверью, ведущей в мужскую комнату.

« Ну, все. Завтра начнут менеджеры судачить, – решила про себя Маша. – Надо уходить. И чем быстрее, тем лучше»

– Что же, вы, стали? – легонько подтолкнула она Григория Игоревича.

– Да, да, конечно, – опомнился Григорий Игоревич и пошел к выходу.

Маша последовала за ним, незаметно, осматриваясь вокруг.

На улице, действительно, было очень хорошо! Дневная жара спала. Природа дышала полной грудью зеленых насаждений. Все поверхности города остыли и больше не напоминали одну большую духовку. Люди, словно подгоревшие пирожки, смуглые от загара, уставшие от жары, не спеша перемещались в открытых пространствах дорог и тротуаров.

Григорий Игоревич проводил Машу до самого дома.

Колкиной было и приятно и неприятно. Приятно, потому что у нее уже давно не было кавалера. Неприятно, потому что появившийся «кавалер», хоть и нравился ей, но, социальное положение занимал слабенькое. Ей, конечно, хотелось, что ни будь получше, посолиднее, покрупней.

Простились они у двери подъезда, быстро, холодно, без эмоций. На вопрос Григория Игоревича: «Может, созвонимся?» Маша ответила неопределенно: «Конечно, может быть, потом».

Прошла неделя. Колкина полностью освоилась в офисе. Жанна Олеговна была ей довольна. Несмотря на то, что работы было много, Маша успевала все делать в срок. Домой приходила уставшая, но довольная собой, своими первыми успехами. От Стойкиной она узнала, что на ближайшую субботу намечена корпоративная вечеринка фирмы в одном, довольно солидном, ресторане. Маша была на седьмом небе от счастья. Ведь ее, только что принятую в штат фирмы, и пригласили! А, других, работающих далеко не первый день – нет! Колкина гадала: «Почему, что это? Протекция Стойкиной? С какой целью? Результат усердной, кропотливой работы на благо фирмы? Так она работает всего ничего. И, потом, эта речь. Почему она должна отвечать на поздравления? И кто и с чем ее будет поздравлять? Странно. Много вопросов, а ответ содержится в самом торжестве. Там станет ясно, что к чему».

В назначенное Жанной Олеговной время, Маша стояла на остановке. Автомобиль Стойкиной подкатил быстро и тихо. Колкина села в машину, и они помчались по душным, пыльным улицам. Через двадцать минут припарковались у ресторана.

Приглашенные попроще, приезжали кто на чем, а важные люди прибывали на корпоративное мероприятие в сопровождении личных водителей и охраны.

Жанна Олеговна и Маша вошли через открытые, услужливым швейцаром, двери внутрь ресторана.

Приглашенных было не много. Породистые граждане, не спеша скользили по блестящему паркету к не менее важным знакомым. Все остальные порхали от столика к столику или стояли, собравшись в небольшие группы в глубине зала.

Заиграла музыка. На импровизированную сцену вышли ведущие. Они, живо, в красках, обрисовали исторический путь фирмы, ее успехи и достижения. После исторической справки началась основная часть. Приглашенные расположились у самой сцены.

Маша с Жанной Олеговной стояли в первых рядах. Речь Колкиной была отшлифована до блеска, но такое количество «тузов» немного смущало ее.

– Ничего, ничего, – шепотом подбадривала Машу Жанна Олеговна, – сегодня мы – жалкие утята, а завтра – белые лебеди. И все эти пышные господа будут засыпать нас деловыми предложениями, но мы будем верны своей фирме. Правда, Маша?

– Конечно! она нас воспитала. Я, очень довольна, что меня взяли на работу именно в эту фирму, – утвердительно ответила Стойкиной Маша.

– А, сейчас, –  торжественным голосом объявил ведущий, – я, представлю вам хозяина и руководителя этой суперсовременной, сверх гениальной, чудо фирмы!

– Под его непосредственным руководством, благодаря его организаторским способностям и творческому вдохновению, – подхватила пафосную речь ведущего ведущая, – создан высококвалифицированный коллектив единомышленников способный, успешно, решить любую сверхсложную задачу! Встречайте! Уважаемый, пользующийся заслуженным авторитетом, господин Кудрявцев Григорий Игоревич!

Григорий Игоревич легко и непринужденно, как само собой разумеющееся, вышел на импровизированную сцену под громкие аплодисменты. Из разных концов зала раздались радостные голоса: «Браво! Браво!»

– Здравствуйте, дорогие друзья! – начал свою речь Григорий Игоревич. – Мы собрались здесь, в этом зале, не просто перекусить и пообщаться. Мы представим вам наше главное богатство. Наш интеллектуально-инновационный ресурс, ядро, сердцевину фирмы – маститых специалистов и молодых, начинающих, но уже высококвалифицированных сотрудников нашей фирмы. Одни имена не нужно представлять. Их работы вы отлично знаете. Другие имена рождаются здесь, на ваших глазах. Я, говорю о нашем начальнике отдела, хорошо вам известной, госпоже Стойкиной Жанне Олеговне (громкие аплодисменты). И, представляю вам, старшего менеджера, госпожу Колкину Машу (редкие, для приличия, аплодисменты). Зря, зря, господа, – заметил с чувством укора Кудрявцев. – Если я назову проекты этого, очаровательного, специалиста, то вы оцените ее талант большим количеством аплодисментов, – и Григорий Игоревич назвал проекты, сделанные при непосредственном участии Колкиной (громкие аплодисменты). Вот это другое дело! – довольным тоном додержал зал Кудрявцев.

Настало время выступления Маши. Колкина была не из робкого десятка, но такого поворота событий она, ну, ни как не ожидала! Госпожа… Григорий Игоревич не пустышка-охранник, а хозяин фирмы… Она не, просто, рабочая «лошадка», а старший менеджер… Маша рассчитывала на присутствие и скромное участие, а не на публичную свою презентацию. Быстро справившись с новыми чувствами, Колкина, уверенно, без запинки выступила с ответной речью.

После официальной части началась не официальная часть, перешедшая, плавно, в веселую, озорную вечеринку с шутками, песнями, танцами.

Закончив выступление, Маша, ни с кем не прощаясь, быстренько удалилась с корпоративного мероприятия. Сидя в маршрутке, она пыталась собрать осколки эмоциональных потрясений в одну внятную, логическую картину, изображающую превращения ее из рядового менеджера в старшего менеджера (в принципе, как она сама считала, вполне заслуженного) и кардинального изменения социального статуса Григория Игоревича (ее очень даже симпатичного знакомого) в самого Кудрявцева – хозяина, руководителя конкурентоспособной фирмы. Казалось, голова должна была идти кругом, но она не шла. Наоборот, работала, как часы. Мыслительный поток, словно горная река, бурлил и пенился: «Как она покажется на глаза Григорию Игоревичу? Она была с ним высокомерна и снисходительна. А, теперь он и говорить с ней не захочет. Жанна Олеговна, то же хороша! Ведь она, наверняка, знала, о моем заблуждении. И не предупредила. Почему? Интрига? Тонкая игра? И он тоже знал и понимал все. Ловко они надо мной посмеялись! А, я ответную речь готовила, репетировала. Вот дурра! И, как я сразу не догадалась? Ведь это же было, так видно! Посмеялись, но не уволили, а наоборот – возвысили. Значит, я им нужна. Но нужна не самостоятельная, а ручная, униженная. Что бы слова пикнуть не смела. Почему? Не хотят повышать заработную плату? Бояться, что уйду к конкурентам? Хотят использовать мои идеи? Разумеется! Ведь это же так ясно! Какая любовь! Любовь? Ладно, об этом потом. Какая деловая дружба! Я, им совсем не нужна, как человек. Им нужны мои свежие, нестандартные идеи. Как только я выдохнусь, начну повторяться, они сразу же от меня избавятся. А, что бы ни ушла к конкурентам, решили с помощью псевдо романа с охранником расстроить мою карьеру. Скомпрометировать меня в глазах окружающих. Каким образом? Да, очень просто! С помощью видеозаписей, сделанных скрытой камерой в коридоре. Может уйти сразу, пока я на пике славы? Куда? Если я уйду, то новый работодатель заинтересуется моим уходом из раскрученной фирмы. Начнут узнавать. То да се. Покажут видеозапись, скажут, что я высокомерная хвастунья и выскочка. И меня в приличную фирму не возьмут. Вот для чего все это сделано. Видео, повышение, игра в дружбу, любовь – все, это ловушка. Меня поймали и выпустят, когда я им стану не нужна. Так вот почему кабинет был такой неухоженный. Ведь это был вовсе не кабинет, а мышеловка! Самая обыкновенная мышеловка. Хожу, батрачу на них по двенадцать часов. Выкладываюсь. Используют и выбросят. Что же делать? До завтра надо, что-то придумать. Ладно, сейчас домой. Дома, все еще раз, без эмоций, хорошенько проанализирую. Ничего. Я, не только ответные речи согласовывать умею. Я, им такую домашнюю «заготовку» приготовлю!» Маршрутка остановилась. Колкина вышла и решительным шагом направилась домой.

На следующий день, Маша переступила порог фирмы во всеоружии. Милая, дежурная улыбка. Приветливый, понимающий взгляд в направлении встречающихся на ее пути сослуживцев. Короткие, сдержанные ответы на поздравления «с повышением». А, вот и кабинеты ведущих менеджеров.

«Пройти бы скорее мимо них», – шмыгнула мысль.

Перед самым ее носом дверь одного из кабинетов тихо открылась и Колкина увидела Кудрявцева.

«Приехали!», – подумала Маша. Слова-заготовки хлынули к «выходу» и образовали «затор». Надо было говорить, а говорить было не чем.

– Здравствуйте, – вежливо, осторожно и все так же приветливо, как и раньше, поздоровался Григорий Игоревич.

Маша, молча, кивнула головой. Интеллектуальное оцепенение парализовало все мысли и слова.

– Поздравляю, вас, с повышением, – все так же любезно, продолжал Кудрявцев.

Колкина молчала и растерянно улыбалась. Она, не смело, протиснулась между открытой дверью и стоящим у противоположной стены Григорием Игоревичем.

– Куда, вы? Ваш кабинет здесь, – подсказал, как ему показалось, запутавшейся в помещениях Колкиной, Григорий Игоревич.

Маша, молча, шмыгнула в указанную дверь.

Это был кабинет Стойкиной. Вернее, бывший ее кабинет. В помещении еще пахло ее духами. Видимо она, только что перешла на новое место работы – в кабинет начальника отдела.

Колкина остановилась в центре кабинета.

– Здравствуйте, старший менеджер, – услышала Маша, за своей спиной, голос нового начальника отдела.

– Здравствуйте, Жанна Олеговна, – не поворачиваясь к ней лицом, ответила Маша. Ее тело одеревенело.

– Как дела?

– Нормально, – механическим голосом робота произнесла Колкина.

– Что-то, вы, вроде, как не в себе. Понимаю. Первое повышение, объявленное на таком уровне. Вещи перенесли?

– Еще нет.

– Поторопитесь. У нас много работы. Теперь, вы, с менеджером, будете готовить проекты, и представлять мне, в уже готовом, а не черновом виде. Справитесь?

– Справлюсь.

– Тогда, обживайтесь и за работу. И, мой, вам, совет… с этими менеджерами… построже… не церемоньтесь. Если не хотите все делать сами. Ладно, не волнуйтесь. Я, на первых порах, буду вам помогать.

– Спасибо, Жанна Олеговна.

– Да, что у вас с Кудрявцевым?

– Ничего, – слово «ничего» прозвучало у Маши, как эхо в пустом сосуде.

– Вы бы поговорили с ним. Формально поблагодарили за назначение. Кстати, с моего разрешения, я, всегда, должна быть в курсе, вы можете заходить в его кабинет…

– Зачем?

– Для утверждения проектов. Не волнуйтесь. Это придется делать не часто. Только в мое отсутствие.

– А, как же, я, вам сообщу, если вы будете на презентации проекта или на отдыхе?

– По сотовому телефону. Я, всегда на связи. И вам советую быть всегда на связи.

– Хорошо, госпожа начальник отдела.

– Ох! Как официально! Не называйте меня, пожалуйста, так в офисе. Поберегите слова для корпоративных тусовок.

– Хорошо, Жанна Олеговна. Сейчас перенесу свои вещи из бывшего моего кабинета в этот кабинет. И, за работу! – оживилась Маша. – Менеджерам спуску не будет! – железобетонным голосом закончила Колкина.

– Вот это правильно! – одобрительно, сказала Стойкина. – Мне приятно, что я и руководство фирмы в вас не ошиблись, – уже не официальным, а простым, человеческим, голосом добавила Жанна Олеговна.

– Спасибо за доверие, – то же, человеческим голосом, поблагодарила ее Маша.

«Надо же, – подумала Колкина, когда начальник отдела вышла из кабинета, – как быстро все меняется! Значит, должна меняться и я».

Рассказ ДЕБАТЫ В КУХОННОМ ФОРМАТЕ

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

ДЕБАТЫ В КУХОННОМ ФОРМАТЕ

 

(рассказ)

 

Субботний вечер. Кухня в трехкомнатной квартире девятиэтажного панельного дома. Иван Иванович, высокий, упитанный мужчина сидит на стуле за деревянным, овальным столом. Рядом сидит его жена, Наталья Сергеевна, полненькая женщина со светлыми волосами. Они пьют чай.

– Витя, иди пить чай, а то остынет, – обращается, Наталья Сергеевна к сыну.

– Иду, мама, – отвечает сын из своей комнаты, – сейчас, чуть-чуть осталось, доиграю.

– Хватит, с этим компьютером… завязывай, – недовольно повышает голос отец.

На кухне появляется Виктор. В руках, старенький, отцовский, транзисторный радиоприемник. Виктор, уважительно, ставит радиоприемник на стол. Пододвигает к себе чашку с чаем. Садится, напротив отца, на стул.

– Бери варенье, – мягким голосом, руководит чаепитием мать.

– Сейчас, – покорно, отвечает Виктор. Он кладет две ложки варенья в чашку. Энергично размешивает. Затем, начинает крутить ручку настройки радиоприемника. Звучит классическая музыка.

– Оставь, пусть играет, – благосклонно говорит Иван Иванович.

А, культурная музыка. Заснуть можно, – с иронией в голосе, говорит сын. И крутит дальше ручку настройки. Звучит современная эстрадная песня. Виктор делает звук громче.

– Сделай звук тише! – недовольно реагирует на рвущиеся, из динамиков, в уши, рваные фразы слов и грохот электрогитар отец.

Сын, послушно, понижает звук до минимума.

Наталья Сергеевна, благоразумно, меняет тему разговора:

– Какие перемены вокруг. Народ, не смотря ни на что, живет.

– Значит, есть деньги, – вяло отвечает ей Иван Иванович. – Не было бы денег, не покупали.

– Наверно, это хорошо, – осторожно подытоживает жена.

Эстрадный концерт закончился. Диктор, затараторил, последние новости.

– Целыми днями передают одно и то же, а «воз» и ныне там, – высказался, ехидно, Виктор.

– Инновации, модернизация, а без опыта и в возрасте на работу не принимают, – с обидой сказал Иван Иванович.

Сын выключил транзисторный радиоприемник. Звонок в дверь.

– Это ко мне, – быстро удаляется в направлении входной двери сын.

– Кто это? На ночь глядя, – насторожилась Наталья Сергеевна.

– Как будто не знаешь, – нехотя отвечает муж, – друзья по безделью.

– Почему ребенок не может отдохнуть? – пожимает плечами Наталья Сергеевна.

– Этому «ребенку» уже двадцать лет, – не глядя на жену, отвечает Иван Иванович.

– Сегодня выходной. Пусть ребенок отдохнет. Сходит в кино. Развеется.

– Он только и занят тем, что развеивается. Только от чего, интересно. Как он учится в институте?

– А, еще отец! Что, ты, вообще знаешь?

– Я, работаю. Я, всю жизнь работал. Я, всего добился в жизни сам!

– Ну, хватит, – посмотрела в сторону входной двери жена, – к Виктору пришли товарищи.

– В своей собственной квартире, я, не могу сказать и слова! – «закипает» Иван Иванович.

– Во-первых, квартира не твоя, а наша. Во-вторых, молодежь, сейчас, другая. Не то, что мы.

– Молодежь, по мнению старших поколений, всегда другая, – нейтрально отвечает, откидываясь на спинку стула, Иван Иванович.

– А, по-моему, она во все времена одинакова. Дух свободы, жажда самореализации, предпринимательства…

– Я, вырос в простой, рабочей семье. Мои родители…

– Я, знаю!

На кухне появляется Виктор:

– Мама, ко мне пришли ребята. Мы, посидим в комнате, музыку послушаем.

– Витя, ты не допил чай, – недовольно сказала мать.

– Спасибо, больше не хочу.

– А, может ребята хотят чая? – интересуется у него Наталья Сергеевна.

– Сейчас спрошу, – быстро говорит сын и уходит.

– Всему надо учить, – бурчит Иван Иванович.

Через пару минут на кухне появляется Виктор с друзьями.

– Вот мы и пришли, – радостно говорит сын. И, быстро представляет своих друзей: – Сергей, Андрей, Николай.

– Рассаживайтесь, ребята, – ласково, пригласила к столу Наталья Сергеевна. – Витя, достань чашки.

– Не стесняйтесь, друзья, давайте к столу! – бодро сказал Иван Иванович.

– Вот сахар, вот варенье, масло, сыр, печенье, – услужливо предлагала Наталья Сергеевна, разливая чай по чашкам.

Студенты быстро уселись за стол.

– Куда собрались? – поинтересовался Иван Иванович.

– На фильм сходим, отдохнем, – ответил Сергей, намазывая на хлеб масло.

– Тяготят заботы, – в ироничном тоне продолжил разговор Иван Иванович.

– Сессия скоро. Целыми днями видим одни учебники. Надо же хоть один день расслабиться.

– Кстати, – вступил в разговор Николай, – интересная комедия.

– Иностранная картина? – интересуется Иван Иванович.

– Да, Франция.

– Вокруг все иностранное фильмы, продукты, машины, надписи на вывесках. Словно живешь не в России, а в дальнем зарубежье, – высказала свое мнение Наталья Сергеевна.

– Что делать? Наша продукция, отстой, не конкурентоспособна и, вообще, устарела морально и материально, – сказал Андрей.

– Кроме ракет и оружия больше ничего у нас на мировом рынке не котируется, – добавил Николай.

– А, нефть, газ, лес, золото, – напомнил молодежи Иван Иванович.

– Экспорт сырья говорит о не развитости, – вступил в разговор Виктор. – Сырьевой придаток экономически развитых стран, вот наше место.

– Не скажи, – заспорил отец с сыном. – Выходит, что торгующие нефтью страны плохо живут?

– Я, не об этом, – спокойным тоном ответил отцу сын.

– Он хочет сказать, что другие товары не пользуются спросом, так как низкого качества, – пояснил мысль Виктора Андрей.

– Вот вещи взять, к примеру, – решила высказать свое мнение Наталья Сергеевна. – Хочу себе купить плащ и не могу. Наши плащи такие страшные, а импортные очень дорогие.

– А, кто их делал? Кто шил? Мы же сами все делаем. И, все эти возмущения, дорогая, не в чей-то адрес, а в свой. Все хотят делать, как-нибудь. Откуда же взяться качеству?

– Правильно, папа, – поддержал отца Виктор. – Надо не тыкать пальцами на других, а производить качественный товар, и все будет хорошо.

– А, пока, – добавил Сергей, – наш рынок очень выгоден для иностранцев. Их продукция не встречает, со стороны наших товаров, ни какой конкуренции.

– А, по-моему, – сказал Николай, – каждый должен заниматься тем, чем умеет. Если умеем производить оружие, то надо его и производить на продажу.

– Наживаться на чьей-то смерти, – неодобрительно сказала Наталья Сергеевна, – разве это…

– Извините, Наталья Сергеевна, а разве возможно воевать только ракетами и пушками? Экономика, политика не в счет? Сейчас наша страна ведет самую настоящую рыночную войну. Боевые действия разворачиваются не в окопах, а на прилавках. И летят в нашу страну не снаряды, а товары, – поучительно пояснил ей Андрей.

– Причем, более качественные товары. Война идет за рынки сбыта, за потребителя, покупателя. Войну ведут не силовые структуры, а экономики стран. Тяжелая, легкая, пищевая промышленности – вот наши «армии», – пояснил матери сын. – И, пока, стоит признать, боевые действия ведутся не на чужой территории малой кровью, а как в сорок первом, а на нашей. Гибнет наше производство. А, их развивается.

– Что значит на «нашей»? – не поняла Наталья Сергеевна. – А, как же инновационные технологии? Мы же развиваемся! У нас же демократия!

– На нашем рынке, – подключился к разговору Андрей, – куда ни посмотри, всюду оккупанты-товары. И, пока мы не захотим хорошо работать, нам от чужеземного беспредела не избавиться.

– Но, ведь, нельзя же закупориться в «бутылке» и сидеть отгородившись от остального мира, –  начал дискуссию Сергей. – Экономики государств, должны, обмениваться опытом, иначе произойдет застой. То, что произошло с нашей экономикой в конце прошлого века.

– Я, не думаю, что у нас все так плохо, товарищи! – жизнеутверждающе сказал Иван Иванович.

– Не все, – частично согласился с ним Андрей, – но пока наш рынок несет большие потери. И, пока, мы, не начнем производить качественную продукцию, до тех пор мы будем носить платье с чужого плеча. Донашивать обноски иностранного производства. Посмотрите на вещи, которыми вы пользуетесь, которые покупаете. Сколько импортного товара?

– А, что же, вы, хотите, – заметила недовольно Наталья Сергеевна, – каждый хочет жить красиво с комфортом!

– Ага! – ухватился за это высказывание Андрей. – Хорошие вещи, качественные вещи. Значит, дело в качестве, а не стране производителе.

– Покупать импортные вещи – это еще не значит, что у нас все плохо, – не согласился с Андреем Сергей. – Может, так модно, стильно, круто.

– Какой стиль? – удивился наивности товарища Виктор. – Мы, несем тяжелые потери на передовой рынка.

– Вот как! – не сдавался Андрей. – Только эта риторика не имеет смысла! Призыв «Москва за нами» не имеет смысла! Так, как импортными товарами этот город завален в первую очередь!

– Ну, это, вы, уж слишком, молодежь, – примеряющее сказал Иван Иванович.

– Ничуть, – не согласился с ним Николай. – Передовая сегодня везде. На таможне, в магазине, на рынке – всюду, где есть спрос и предложение. Нам, необходимо, новое оружие.

– Какое «оружие»? – испугалась Наталья Сергеевна.

– Класс предпринимателей. Стране нужны деловые люди, не на словах, с трибуны, а на деле в производстве. Только конкурентоспособный производитель сможет освободить нас из оккупации, в которой мы находимся, – объяснил ей Николай спокойным голосом.

– Ого! – воскликнул Иван Иванович. – Да тут частной собственностью попахивает.

– Капитализм? – со знанием дела поинтересовалась Наталья Сергеевна.

– Не волнуйтесь, дорогие родители, – успокоил их сын, – вам это не грозит. Все мы будем еще долго ностальгировать по прошлому, по доступным ценам и дефицитам всяким.

– А, что, по-твоему, мы должны на какого-то барыгу горбатиться? – недовольно поинтересовался Иван Иванович. – А, он нас эксплуатировать будет за копейки?

– Не хочешь быть эксплуатируемым – становись предпринимателем, – посоветовал отцу Виктор.

– Легко сказать «становись», – возмутилась Наталья Сергеевна, – для этого стартовый капитал нужен.

– Для того, что бы хорошо жить, капитал не в кошельке нужен, а в голове. Мыслить нужно по-новому, а не ждать, когда подаст государство, какую ни будь дотацию, льготу и прочую собесовскую «похлебку», – смело высказал свое мнение Виктор.

– Значит, я, всю свою жизнь бездельничал? – повысил голос Иван Иванович. – Я, честно работал на государство! И, теперь, получается, не имею права получить от него помощь? Не вижу в государственной помощи ни чего, для себя, зазорного. Я, ее заработал!

– Я, говорю о бизнесе, предпринимательской жилке. Я, говорю о прогрессе, – решил прояснить ситуацию сын.

– Мы находимся в экономической «оккупации» потому, что плохо работаем, – «раскручивал» сложившуюся ситуацию отец. – А, где критерии качества?

– Нам не дают хорошо работать, – постарался снизить эмоциональный накал беседы Николай. – Ведь, если мы начнем хорошо работать, то станем хорошо жить. А, если мы станем хорошо жить, то чужеземные товары нам будут не нужны, так как у нас своих таких точно, по качеству, полно будет.

– Мудрено сказано, – на минуту успокоился Иван Иванович. И, вновь рванул «удела»: – Кто нам не дает хорошо работать и хорошо жить?

– Это наш коронный вопрос, – ушел от прямого ответа Николай.

– Сыты мы этими вопросами. Какая от них польза? Где результат от этих вопросов? – жужжал шмелем Иван Иванович.

– Так, большое спасибо за чай, мамочка. Нам, пора. Спасибо за интересную беседу, папочка. Мы, удаляемся в кино, – сказал, осторожно, Виктор и встал из-за стола.

Студенты, вежливо, поблагодарили Наталью Сергеевну и Ивана Ивановича за угощение и поспешили за Виктором к выходу.

После чаепития, Иван Иванович расположился в комнате на диване с газетой в руках. Наталья Сергеевна уселась в кресло и включила телевизор, в надежде посмотреть, какой ни будь сериал.

– Нет, как тебе нравится, «экономическая война». Нас «оккупировали чужеземные товары», – бухтел, раздраженно, Иван Иванович.

– Молодежь, – успокаивала его жена. – Преувеличивают.

– Скажи еще, юношеский максимализм, – урчал муж.

– Вспомни, какими мы были? То же старших учили, как жить, – усмехнулась Наталья Сергеевна.

– Чушь! – выбросил очередной сгусток отрицательной энергии Иван Иванович и отложил газету в сторону.

– А, что ты хотел? – пожала плечами жена. – Они схватывают все на лету. Из них так и прут все эти новшества.

– Вот именно, – «тарахтел» на остатках отрицательных эмоций и раздражения Иван Иванович. – Ничего не скажешь. Быстро они переняли все иностранное. Взгляды, моду, мнения. Каркают, как попугаи с чужого голоса.

– Но, не все иностранное приносит вред, – нежно старалась урезонить, разошедшегося мужа, Наталья Сергеевна.

– Не спорю, – стих, немного, Иван Иванович. И, продолжил свои размышления: – И все же, желание взять все лучшее, больше смахивает на подражание, которое, в свою очередь, превратилось в бездумное повторение чужих ошибок. Это ни к чему хорошему не приведет. Модное занятие – «топтать» отечественное, раболепствуя перед иностранным словом, приведет к вырождению российского духа, а без него общество не общество, а так цыпленок из инкубатора. Цыпленок, принимающий любой движущийся предмет за родную мать. И, что самое главное, у него нет ни тени сомнения в правильности своего выбора.

– Что за сравнение, «цыпленок», кстати, надо поставить курицу варить. Хорошо, что напомнил, – и Наталья Сергеевна, довольная напоминанием, уходит на кухню.

Оставшись один, Иван Иванович, продолжил, вслух, свои размышления:

– Я, ей про Фому, а она мне про Ерему. Нет, гибнет народ, гибнет. Закрывать границы, как при Сталине, конечно не надо, но и садиться на шею, тоже нельзя давать. И откуда он взялся этот дефицит? Работаем, как всегда, а жизнь все сложнее и сложнее. А, может это только, кажется, для нас, поживших на этом свете? А, для молодежи, такая жизнь, в самый раз? Нет. Не может быть. Не понимаю. Что происходит? Совсем с толку сбился. Где тот, настоящий, путь? Мы – не рабы. Рабы – не мы. Неужели это несбыточная мечта? И, мы, всегда были, есть и будем рабами? Рабами нашей жизни, которую мы не можем, да и не хотим, изменить. Вечный вопрос. Ответ, на который, так же прост, как вечен вопрос. Не у всякого из нас достаточно ума, что бы быть свободным. Подавляющее число людей живет на уровне инстинктов. У человека, словно у животного, выработан своеобразный социальный инстинкт жизни. Используя инстинкт жизни, человек может жить, но развиваться, как человек свободный, он не может, потому что для развития необходимо творческое начало, которое, увы, порой отсутствует в нашей жизни. А, без творчества, человеческая жизнь – жизнь животного, живущего по инстинкту.

Входит Наталья Ивановна. Садится в кресло. Недовольно смотрит на мужа.

– Что, ты, тут сам с собой разговариваешь? – укоризненно говорит она.

– Неужели, ты, не понимаешь, что население вырождается, превращается в безликий, бесформенный гибрид.

– Я, не думаю, что все так ужасно, как ты говоришь. Хотя, не скрою, мне не все происходящее, в нашей стране, по душе, – спокойно, без какого либо интереса, к обсуждаемой теме, сказала Наталья Ивановна.

– Спасибо за одолжение! Я, не нуждаюсь в нем. Слышите? Не нуждаюсь! Дайте мне мое родное, самобытное… – трубит слоном, разошедшийся Иван Иванович.

– Эй, внесите сюда лапти и соху. Иван Иванович пахать будет! Ах, да. А, лошадь у тебя есть? – съязвила, неожиданно, для мужа Наталья Сергеевна. – Меньше говори, а больше делай, – вдруг, так, запросто, дала она совет мужу.

– Шутить изволите? – обиделся Иван Иванович. – А, мне, больно, больно смотреть на все это!

– А, ты, не смотри, – опять очень просто, без всяких заковырок, посоветовала жена. – Ну, хватит. Не заводись, – уже, как прежде, нежно, сказала она. – Сам видишь. Демократия. Это все для молодых. А, нам, на покой пора. Одно слово, доживаем.

– Боком, как бы нам демократия эта не вышла, – басит Иван Иванович.

– Да, ты-то, что так разошелся? Больше всех надо?

– Человек выражает свое мнение. Он дискуссирует, – стоит на своем муж.

– Болтовня все это. Вот, что я скажу. Работать надо и все будет, – не соглашается с ним жена.

– А, спелись! И когда это только успели? Мало того, что потакаешь ему во всем… – запаниковал Иван Иванович.

– Виктор уже не ребенок. В его возрасте уже женятся, – усмехнулась, «близорукости» мужа Наталья Сергеевна.

– Пусть, вначале, институт закончит. «Женятся»… – осуждающе посмотрел на жену Иван Иванович.

– Звонок в дверь прервал речь Ивана Ивановича.

– Что-то, вы, так быстро домой вернулись? – поинтересовалась Наталья Сергеевна у Виктора.

– На улице дождик, – ответил весело сын. – Мы дома отдохнем.

– У меня белье на лоджии висит, надо посмотреть, – засуетилась мать и ушла смотреть белье.

– Ну, что новенького по телевизору? – поинтересовался Виктор у отца.

– Все по-старому, – ответил Иван Иванович.

– Кризис? – поинтересовался Сергей.

– Как продвигаются реформы в силовых структурах? – спросил Николай.

– Наверно, зовут всех заняться фермерством, а землю не дают, – сказал Андрей.

В комнату вошла Наталья Сергеевна:

– Дождик маленький. Не стала снимать белью. Ветра нет. Пусть висит. Высохнет к утру.

– Кому, что! – громко сказал Иван Иванович. – В стране все кувырком, а она о белье!

– Жизнь берет свое, – сказал Виктор. – Если только говорить, и ничего не делать, то это, как у растений получается – пустоцвет. У пустоцвета никогда не будет завязи, а значит и плода.

– Почему, вы, решили, что реформы – это очередной «пустоцвет»? – поинтересовался Андрей.

– Идет интеллектуальная борьба между нациями и странами. Закон возрастания потребностей, – пояснил Николай. – Жить лучше хотят не только отдельные индивиды, но и целые народы, страны.

– За счет других, – вставил Иван Иванович.

– Кто лучше работает, тот лучше и живет, – сделала свой комментарий Наталья Сергеевна.

– Философия, – заметил Сергей. – Хотим мы этого или нет, но это закон. Закон развития человеческого общества.

– Один из законов, – уточнил Иван Иванович.

– Не спорю, – согласился Сергей.

– Философия, хорошо, – усмехнулась Наталья Сергеевна, – а жизнь, вот она. Рядом, вокруг нас, повсюду. И жизнь не легкая.

– Она легкой никогда не была и не будет, – сказал Андрей. – Еще в Библии написано…

– Это понятно. Слышали, – перебил Иван Иванович. И, продолжил свою «тему»: – Мы думали, наивные, что прошло время, когда в кабинетах за нас решали. А, на деле, все по-старому. Демократический «пирог» разделили без нас. А, нам, как курам, крошки бросили. «Клюйте», радуйтесь. И, вам досталось. Чем не демократия!

– По-моему, – сказал Андрей, – наш разговор зашел в тупик, Всем ясно и понятно, что, навязывание всякого рода стереотипов, ведет к застою. Эволюция, как вода на реке, ломает «лед» стереотипов. И вот большие льдины, круша друг друга, ломаясь, врезаясь в берега, плывут по течению вниз в небытие истории. На берегу два человека. Один, смотря на ледоход, сокрушается, вздыхает, вспоминая крепкий лед, по которому можно было перейти с одного берега реки на другой. Теперь же, когда лед треснул и зимняя переправа, у него на глазах, превратилась в ледоход, он в отчаянии. Другой, напротив, радуется. И ждет не дождется, когда последняя льдина исчезнет за горизонтом, что бы беспрепятственно сесть в лодку и плыть. Плыть куда захочется. На тот берег, по течению, против течения. На веслах, под парусом.

– Так значит, я, первый – вздыхающий и сетующий? – интересуется Иван Иванович.

– Но, самое главное не в этом, – продолжает Андрей. – А, в том, что наблюдая за ледоходом с берега, они бездействуют. Они лишены возможности двигаться. Первый, весь в прошлом. Надеется, что это еще не все, а просто оттепель. Зима еще покажет себя. Остановит ледоход своим морозом. Восстановит, рушащуюся на глазах, переправу. И пока вода не очистится ото льда, он будет надеяться на старое и привычное. Вместо того чтобы придумать новый способ переправы. И, вообще, движения. Второй, бездействует, потому что он ждет, когда окончится ледоход, чтобы спустить лодку на воду. Он искусный яхтсмен и не более.

– И какой же выход? – поинтересовалась Наталья Сергеевна. – Какая-то безысходность.

– Ничуть, – невозмутимым голосом успокоил ее Андрей. – Необходимо действовать, если хочешь достичь намеченной цели. Причем, действовать теми способами, которые каждому из них, хорошо знакомы и привычны. Первому, необходимо набраться храбрости, и пуститься на тот берег по льдинам, перескакивая с одной на другую. Второму, набраться храбрости и спустить лодку на воду. Лавируя между льдин, плыть в нужном направлении.

– Давать советы легко, – сказал Иван Иванович. – Но, ведь это, опасно для жизни!

– В противном случае, – ответил ему Андрей, – вы не скоро достигните своей цели.

– Хорошо, – «бился до последнего» Иван Иванович, – но, ведь не все физически подготовлены к таким путешествиям? Кому-то уже давно за двадцать. Что же им теперь на этом берегу помирать, глядя, как расторопные да смелые умельцы, кто по льдинам, кто вплавь перебираются на тот берег? Не честно!

– Да, оптимизма мало, – почесал затылок Виктор.

– И какой же выход, я, вас спрашиваю? – почему-то, вдруг, растерянно поинтересовался Иван Иванович.

– Кто не успел, тот опоздал, – сказал Сергей.

– Хочешь жить, умей вертеться, – добавил Николай.

– Не пойман, не волк, – осуждающе сказала Наталья Сергеевна, – так мы можем, неизвестно до чего, докатиться.

– Спохватились? Поздно! – возопил Иван Иванович.

– Нет, не поздно, – уверенно ответил ему Андрей. – Ненавижу всяческую мертвечину. Обожаю всяческую жизнь. Так, кажется, писал Маяковский. И, я, с ним согласен.

– Как говориться, в гостях – хорошо, а дома – лучше, – прервал дискуссию Сергей.

– Да, – согласился с ним Николай.

– Я, вас, провожу, – сказал Виктор.

Молодежь, попрощавшись, уходит.

– Вот так-то, Наташа. Двигаться надо, – с кислой физиономией, на лице, сказал Иван Иванович.

– Вот видишь. А, ты, их все за детей принимаешь, – в который раз, подчеркнула свою правоту, довольным голосом жена.

– Значит, нам суждено на этом берегу доживать свои дни, глядя на ледоход и вспоминая зимнюю переправу? – скромно поинтересовался муж.

– Ну, это, как сказать, – неопределенно ответила Наталья Сергеевна. И, добавили шутливым тоном: – Теперь новая установка: «Каждый сам за себя». Вот так-то, дорогой.

– Хорошо, – начал, вновь, злиться Иван Иванович. – Если каждый сам за себя, то кто же тогда за Отечество? За его честь и могущество постоит?

– Найдутся. Не волнуйся. Сейчас за службу, говорят, даже гражданство российское получить можно, – успокоила мужа Наталья Сергеевна.

– Не может быть! – удивился Иван Иванович. – А, я, думал, что некому.

– Почему это «некому»? – усмехнулась Наталья Сергеевна. – А, мне, кажется, что даже много желающих «За единую и нерушимую» постоять. Не волнуйся, наведут в стране, и без нас, демократический порядок.

– Порядок? Кто? Люди, растаскивающие, по карманам, государство? – опять сник духом Иван Иванович. И, тихо, словно опасаясь, что кто-то, посторонний услышит, спросил у жены: – А, честным жить как? Жить то, как дальше? Я, вас, спрашиваю, а? В жуликов перестраиваться, что ли?

– Не обращай внимания. Держи «хвост» пистолетом! О себе думай. А, в государственные дела не суйся. Там, и без тебя, желающих, кастинг можно устраивать, – ответила Наталья Сергеевна. И, властно, добавила: – Хватит с пустого в порожнее. Пошли спать.

Рассказ ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

ГЛАВНАЯ ЗАДАЧА

 

(рассказ)

 

Первый день мая: теплый, ясный, многообещающий. Парк культуры и отдыха переполнен шумом молодой, зеленой листвы, пеньем птиц, звонким смехом детворы, бодрящей, духовой музыкой. Весна созрела и, не мешкая, готовится передать эстафету жаркому лету. Искусно уложенный, в пешеходные дорожки, желто-бурый, зернистый песок уводит посетителей парка прочь от вязкой, засасывающей, все поглощающей, обыденной суеты. На свежевыкрашенных, чистеньких скамейках, сидят отдыхающие. В парке особая, лучезарная аура, пронизанная солнечным теплом, пением птиц и умиротворенностью, погрузившись в которую, начинаешь понимать всю прелесть бытия.

Учащиеся десятого класса, Игорь Сошин и Варвара Мошкина, взявшись за руки, идут по сухой, песчаной дорожке в поисках свободной скамейки.

– Все скамейки заняты, – бурчит, в полголоса, своей спутнице Игорь, широкоплечий молодой человек суровой наружности.

– Выходной день, – объясняет, и одновременно, успокаивает его Варвара, худенькая девушка с длинными, черными волосами, заплетенными в толстую косу.

– Стой! Смотри, вроде, скамейка свободная, – с оптимизмом извещает девушку Сошин.

– Где? – останавливается Варвара, всматриваясь сквозь заросший молодым пушком листвы, аккуратно подстриженный, кустарник.

– Вот скамейка. Сразу за кустом. Пошли, пока не заняли, – торопит Мошкину Игорь.

– Да, не тяни, ты, – притворно возмущается Варвара, – руку оторвешь.

 Молодые люди быстро огибают кустарник и оказываются у самого края небольшой, уютной скамейки.

– Здорово, правда! – громко и радостно выражает свои эмоции Игорь. – Наша скамейка! Эх, сейчас бы пива!

– Сходи, а я покараулю скамейку, – предложила девушка. – И, заодно, купи сигарет.

– Сигареты у меня есть. А, вот с пивом, мы лопухнулись, – делает вывод, по поводу сложившейся ситуации, Игорь.

– Сходи, сходи, – настойчиво просит Мошкина. – Посмотри, какая чудесная погода. Просто, здорово! Устроим пикник! Купи соленых чипсов, или, что ни будь еще.

– Хорошо, – с неохотой соглашается Игорь. – Только, смотри, карауль скамейку.

– Хорошо, хорошо… иди, – машет, повелительно, рукой девушка.

– Я, мигом, – говорит, на ходу, Сошин и направляется к выходу из парка.

Вскоре он исчезает из поля зрения девушки. Варвара садиться на скамейку, наклоняется, что бы поправить шнурки на кроссовках. Нижнее белье, стремительно вырывается наружу из низко посаженных джинсов. Ветровка, вместе с футболкой, съезжают в низ, оголяя спину с остатками загара, сделанного, на днях, в солярии. И, вдруг, совсем рядом, осторожное: «Кхым!»

– Ой! – от неожиданности, Мошкина вздрагивает, вскакивает со скамейки, отпрыгивает в сторону и быстро поворачивается в направлении звука.

На противоположном крае скамейки сидит, сгорбившись, маленький, сухонький старичок. Аккуратно завязанный красный бант, на левой стороне его черного пиджака, кажется неимоверно большим на его старческой груди.

Варвара пожирает незнакомца негодующим взглядом. В нутрии у нее все так и клокочет.

– Это наша скамейка! – возмущенно вырывается из ее, раскрытой солнечным лучам и теплому воздуху, груди.

– Ошибаетесь, барышня, – тихим, старческим голосом возражает ей старичок. – Я здесь сижу уже четверть часа.

– Что? – Мошкина уперла руки в бока. Ее тело заняло оборонительную позицию. – Я пришла сюда с парнем! На скамейке никого не было!

– Я, сидел на скамейке, – спокойно, ни сколечко не напрягаясь, ответил ей дедушка.

– Я, что слепая? – вытаращилась на старичка Варвара. – И потом, – вдруг, вспомнила она, –  не хорошо стареньким дядям подсматривать за молоденькими девушками.

– Это, вы, дорогая, вели себя чересчур откровенно, – заметил ей старичок. – Вы, так увлеченно руководили своим кавалером, что, совершенно, не заметили моего присутствия.

– Во-первых, я вам не «дорогая», во-вторых, извините, дедушка, но это наша скамейка. И я отсюда никуда уходить не собираюсь! – топнула ногой Мошкина и, со всего маху, уселась на противоположном конце скамейки.

Несколько минут длилось молчание. Вынужденное соседство, не раздражало Варвару. Сидеть одной, в глубине парка, неуютно и страшновато. Однако, что дальше? Ей так хотелось остаться наедине со своим парнем. Почувствовать себя желанной и недоступной. Поиграть, во взрослую жизнь, с использованием, расслабляющих, атрибутов – сигарет и пива. Маленький, дряхлый старичок, взявшийся, неизвестно, откуда, может испортить все удовольствие. Необходимо его «попросить». И, как можно, скорее!

– Послушайте, дедушка, – уверенно начала Мошкина, – вам пора домой. Кушать кашку. Долго на солнышке пожилым людям находиться вредно. Идите домой, или в тень на другую скамейку. Ведь, вам, все равно, где сидеть.

– Нет, любезная девушка, мне здесь сидеть надо, – ничуть не смутившись, и даже, кажется, ни сколечко не обидевшись, на насмешливо-приниженные слова молоденькой девчушки, ответил старичок.

– А, вы, дедушка, упрямый, – с легкой обидой, сказала Варвара. – Уважьте девушку. Освободите, пожалуйста, скамейку, уходите.

– Нет, не освобожу, – в голосе старичка зазвучали нотки непреодолимого упрямства.

– Ну, и сиди, старый пень! – возмущенно пробурчала Мошкина.

– А, вы, девушка, не знаю вашего имени, отчества знаете, что это за место, на котором стоит эта скамейка? – поинтересовался категорично старичок.

– Нет, не знаю. Так же, как не знаю вашего имени и отчества, – язвительно ответила Варвара.

– Извините, за неуклюжесть. Меня зовут Савелий Гаврилович Щекин, – изобразив головой, подобие кивка, представился старичок.

– И, вы, меня извините, пожалуйста. Я, Варвара Мошкина, – уже, менее агрессивно, сказала девушка и посмотрела по сторонам.

– За, что же это? – спросил старичок.

– За грубость и нетактичное поведение со старшими, – как то уж чересчур, по-книжному, ответила Мошкина.

– Варвара, какое хорошее, открытое имя.

– Это вы, Савелий Гаврилович, к чему? – насторожилась девушка и отодвинулась на самый край скамейки. – Сейчас мой парень придет, – на всякий случай, напомнила она старичку и успокоила себя.

– Вот и хорошо, –  улыбнулся доброй, старческой улыбкой Щекин. – А, ко мне, сейчас, должна подойти моя старая, хорошая знакомая. Мой верный, проверенный временем и жизнью товарищ.

– Еще один дедушка? – озираясь по сторонам, встала со скамейки Мошкина.

– Нет. Вопреки, безжалостному времени, всегда молодая старушка. А, зовут, дряблую телом, и юную душой, старушку – Фекла Никаноровна Щекина. Моя жена, – гордо закончил презентацию своей, любимой, половинки Савелий Гаврилович.

– Жена! – радостно воскликнула Варвара и, решительно, села по центру скамейки.

– Не переживайте, места всем хватит, – заметил старичок.

– А, я и не переживаю, – тихо сказала Мошкина и подвинулась, немного, к краю скамейки.

Минуты через две, Варвара поинтересовалась:

– А, где же ваша жена? Почему не с вами?

– Дело в том, – начал, с главного, старичок, – что у меня очень болят суставы. Я не могу долго ходить. Поэтому, я остался здесь, как и вы, караулить скамейку, а она пошла, в магазин, купить продукты. Вы, не волнуйтесь. Она скоро придет. Мы, покушаем и уйдем. Не будем вам мешать.

– А, вы нам и не мешаете, – ответила девушка и подумала: «Надо, срочно, искать другую скамейку».

– Мода сейчас другая, – окинув девушку взглядом, сказал Савелий Гаврилович. – У, нас, не такая была.

Варвара встала, со скамейки, подтянула джинсы повыше, поправила футболку, одернула, вниз, ветровку, вытащила из кармана телефон и посмотрела в темный экран, как в зеркало. «Ну, вот, вроде все теперь правильно, культурно», – подумала она и обратила внимание на старичка.

– Мне было семнадцать лет, – оживленно заговорил Щекин. – Одевались мы просто. У меня была рубаха и лапти. Потом, когда я поступил на службу, мне выдали солдатское обмундирование: гимнастерку, галифе, ботинки. Непривычно было, чудно, в ботинках. Потом, правда, привык. А, вы, лапти носили?

– Нет, не носила, — ответила Мошкина и, с непониманием, посмотрела на старичка. – Лапти, Савелий Гаврилович, уже лет сто, как никто не носит. Отстали, вы, от жизни.

– Почему же это? – не согласился Щекин. – В войну, на селе, многие лапти носили.

– Так-то на селе, – насмешливо сказала Варвара. – А, мы, в городе живем, дедушка.

– Согласен, – кивнул головой Савелий Гаврилович. – Культура не стоит на месте. Я, сам, чудесным образом, прикоснулся к ее корням. Волею судьбы, стал участником ее упадка и рассвета.

– Да, я, что-то читала, изучали по истории. Церкви рушили, строили спортивные сооружения, превращали храмы в хранилища и все такое прочее, – совершенно безразлично озвучила первые пришедшие в голову мысли Мошкина.

– Все это было, но было потом, – повернулся к девушке, в пол-оборота, старичок. – А, вначале, барышня, было все куда прозаичнее и туманнее.

– А, почему, вы, меня так называете? – кокетливо поинтересовалась Варвара.

– Во времена моей молодости, всех девушек называли барышнями. По-старинке. Хотя, конечно, считалось, что это пережитки прошлого и от них надо избавляться, – наклонив корпус вперед, услужливо пояснил, Савелий Гаврилович.

– Прямо, как сейчас! – вырвалось из уст Мошкиной. – Снова все господа, а товарищи, вроде, как устаревшее слово стало, «пережиток», как вы говорите. Я, читала в романах классической литературы, – девушка сморщила лоб и почесала переносицу, – ладно, – махнула она рукой, – проехали. Короче, я в теме.

– Вот и хорошо, – согласился Щекин. – Если у вас, товарищ, есть время, то я, могу, коротко, поведать вам суть культурной революции первых лет советской власти.

– А, теперь, вы, назвали меня «товарищ», – улыбнулась, непостоянству старичка Варвара. – А, впрочем, какая разница? Это даже интересно. «Барышня», «товарищ»… наверно, это в духе того времени, – романтично закончила девушка.

– Конечно, – улыбнулся Савелий Гаврилович. – Так, вы, мне не ответили. Рассказывать?

– Все равно, делать нечего, – Варвара посмотрела на цифры электронных часов на дисплее сотового телефона.

Щекин, в свою очередь, так же посмотрел на круглый циферблат стареньких часов в золотом корпусе.

– Точная штука, – похвалил он свой хронометр. – Сколько лет, а идут, как часы. Минута в минуту. Поразительная точность. Рекомендую, – Савелий Гаврилович показал на маленькой, сухонькой ладошке, большие, массивные часы с красивым двуглавым орлом. – Еще с тех времен, – горделиво сказал он.

– Антиквариат? – понимающе кивнула девушка на часы.

– Красиво, правда? – поинтересовался у собеседницы Савелий Гаврилович.

– Вы, не покупали эти часы, – предположила Мошкина. – Вам их подарили или вы их обменяли, на что ни будь, – по выражению лица Щекина она поняла, что не угадала. И, выдвинула, следующую догадку: – Наверно, они вам достались в наследство?

– Ни то, ни другое, – просто, без выкрутасов, рассеял «дымку» приобретения такой роскоши Савелий Гаврилович. – Произошло все быстро, случайно и не преднамеренно. Я, вместе с другими, такими же товарищами, был ответственным за доставку ценного груза в Москву. Мы, круглосуточно, по очереди, охраняли его от места получения до места сдачи. Часов у нас, конечно же, не было. Откуда они у молодых парней-красноармейцев? Нам даже одежду выдали казенную, а тут – часы. Что, вы! Я, даже не умел ими пользоваться. Научили старшие товарищ. Из ящика, в котором перевозили драгоценный груз, мы взяли часы. Часы эти были изъяты у эксплуататоров законным, революционным образом, – уточнил Щекин. И, продолжил, свой, рассказ: – Мы использовали их по прямому своему назначению. Часы находились у часового. При смене, он передавал часы, вместе с ящиками, другому часовому. Так и ехали. Посмотришь на циферблат… пора меняться. Разбудишь следующего, сдашь ему пост, под охрану, вместе с часами, и спать. Так и ехали.

– А, что действительно часов ни у кого не было? – не поверила Варвара. – Да они в любом ларьке лежат, на выбор.

– Это сейчас. А, тогда, часы были у зажиточных граждан, к которым мы, не принадлежали. Хотя, и возили сокровища на многие тысячи.

– Честные говорите, неподкупные, – усмехнулась девушка, – а часы, прихватили.

– Получилось все, совершенно случайно, – ни сколечко не смутился такому грубому выпаду Щекин. – Я, стоял на часах. Подъехали к станции. Началась разгрузка ящиков. Ящики погрузили на подводы и увезли, куда-то. Мы, пошли отдыхать. Никто, про часы, и не вспомнил. Я, обнаружил их у себя, в кармане шинели, только утром. Сообщить начальству, побоялся. Вдруг, подумают, что украл. Снимут с караула, а место хорошее. Кормят, одевают. А, главное, при деле. Если узнали бы, то попал бы под трибунал. У нас, с этим, строго было. Затем, вскоре, я, на повышение пошел. Из охраны, в члены комиссии по учету материальных ценностей попал.

– Как это? – девушка пододвинулась, поближе, к Щекину.

– Опят, все просто. Я, грамоте был обучен. Вои и взяли меня описи составлять.

– Наверно, столько драгоценностей перевидали? – с интересом и завистью спросила Мошкина.

– Не мало, – гордо ответил Савелий Гаврилович. – Работы было много. Конфисковали повсюду. Богачей, в то время, немало было. Вот вы, можете подумать, что грабили, отнимали, экспроприировали не заслуженно? А, я вам скажу вот что, заслуженно, потому что все это было народом нашим создано, а значит, наше с вами, а не отдельных людей.

– Ну, и что? – безразлично спросила девушка. – Зачем вы мне это говорите? И так все ясно.

– Я, хочу, что бы вы, Варвара, сами разобрались в сложной ситуации того времени.

– Об этой ситуации писали и говорили много раз, – махнула рукой Мошкина.

– Советской власти не хватало средств, а надо было, как то выжить. Свобода, завоеванная такой ценой, была на грани уничтожения.

– Голод, разруха. Культурный нигилизм – все, это проходили. Культурные ценности за границу продавали. Как хлеб отнимали у крестьян и вывозили за границу.

– За нас счет многие тогда поживились, – согласился, угрюмо, Савелий Гаврилович. – Но, мы, выстояли и построили социализм! – победоносно закончил он.

– С помощью вашей революции, мировой капитал, разрушил Российскую империю, – настаивала на своих, как ей казалось, мыслях Мошкина. – Страна входила в капиталистический рынок. Развивалась промышленность. Еще несколько десятков лет и в нашей стране был бы построен современный капитализм.

– Ерунда! – замахал руками Щекин. – Ничего бы они не построили. Россию использовали, как сырьевой придаток. А развиваться ей не давали с помощью устаревшего, насквозь прогнившего, царского самодержавия. Для культурного развития и технического прогресса нужна свобода, а не подневольный труд.

– А, как же построение социализма? Борьба с врагами народа? Миллионы людей в лагерях. Вы построили социализм для партийной номенклатуры, а простой народ жил, как и при царизме – скромно и бесправно. Вернее, право было только одно – трудиться. А, все остальное – демагогия!

– Дискуссировать так можно до бесконечности, – старичок встал, для большей убедительности своих слов, со скамейки и оказался одного роста с, сидящей на скамейке, Варварой. – Вот, что я, вам скажу, – продолжил он дискуссию, – чтобы правильно разобраться с этим вопросом, необходимо уяснить главную задачу.

– А, что здесь уяснять? И так, все ясно, – посмотрела, на Щекина Мошкина. – Эксплуатация была, есть и будет, какой бы порядок и строй не создавали в стране. Всегда будут бедные и богатые.

– Я, с вами, в корне, не согласен! – возразил ей Савелий Гаврилович. – Наше поколение жило в свободной стране. Мы, сами ее создали!

– Вы, верите в искусно созданные мифы? Свобода, в каком либо государстве, – это фикция! – увлеченно сказала девушка. – Мы учили…

– А, теперь, послушайте меня, – нравоучительно сказал Щекин. – Все события двадцатого столетия разворачивались на моих глазах. Я, участник и свидетель этого времени, ставшего, сегодня, историей.

– Хорошо, – согласилась Варвара, – что вы можете рассказать такого неизвестного и справедливого?

– Многое, – серьезным, уверенным голосом сказал Савелий Гаврилович.

– Например, – провокационным тоном, прищурив глаза, поинтересовалась Мошкина.

– Впервые годы Советской власти населению, бывшей Российской империи, было, конечно, не сладко. Возникла реальная угроза потери политической, экономической, культурной самостоятельности. Внешняя политическая изоляция государства. В стране, экономический кризис. Массовая эмиграция культурной, квалифицированной части населения. Саботаж, всякой созидательной деятельности, недовольными гражданами новой властью. Поголовная неграмотность населения. Гражданская война, интервенция. Вот обстановка того времени.

– Знаю, – демонстративно зевнула девушка. – Что-то скучно, – сказала она вяло, и посмотрела по сторонам.

– А. нам, членам комиссии по работе с материальными ценностями, было не до скуки, — сухо продолжил свой рассказ Савелий Гаврилович. Глаза его горели. Руки сжались в кулаки. И весь он стал, почему то крупнее и значительнее.

Варвара поежилась. По ее телу, сверху в низ, пробежал непонятный холодок. «И, где Артем ходит?» – словно ветерок по листве, скользнула мысль в ее голове.

– Новой власти были необходимы деньги, – продолжал Щекин. – Поэтому было принято решение, ценности, не имеющие исторического значения, продать и на вырученные деньги, создавать отечественную промышленность.

– Но, ведь вынужденный, пусть и временный, отказ от рабоче-крестьянской справедливости в пользу частной собственности, разве не доказательство несостоятельности этой власти?

– Новая экономическая политика позволила отвлечь и успокоить массы. Стране необходим был быстрый, качественный скачек, который возможно осуществить только при кардинальных, революционных преобразованиях. Советская власть – это инструмент, с помощью которого аграрная, сырьевая страна, за несколько десятков лет, была преобразована в индустриальную державу.

– Но, какой ценой? Братоубийственная война, необоснованные аресты. Бесплатный труд миллионов, подневольных, людей – вот, как создавалась передовое государство!

– Конечно, легко сейчас критиковать, а тогда необходимо было все создавать с «нуля». И, чем быстрее, тем лучше. Всякого рода «почины», на производстве и селе, должны были воодушевить рабочих и колхозников на самоотверженный, добровольный труд.

– Получается, что всякие передовики, лучшие производственники и колхозники, просто стимулятор для повышения качества и производительности основной массы населения.

– Этот механизм сам возник и запустился, конечно, не без помощи пропаганды и агитации.

– Новая власть обманула всех.

– Она ни кого не обманывала. Дело в том, что новое, современное создают молодые люди. Советской стране необходим был и качественно новый, советский, народ с совершенно другим, свободным, мировоззрением. Старое поколение, с унижающим человека чинопочитанием и холопскими взглядами на жизнь, было не способно совершить, выражаясь современным языком, научно-техническую революцию. Поэтому миф о «врагах народа» был создан и успешно применен на практике.

– Эта зловонная идея погубила миллионы людей! – возмущенно сказала Варвара.

– Эта идея, –  бархатным, низким голосом ответил девушке Савелий Гаврилович, позволила сэкономить самое дорогое, для всякого процесса – время.

– Разве самое дорогое – это не жизнь?

– Жизнь, – согласился с Мошкиной старичок, – вот поэтому и было принято решение «выстрела дуплетом», что бы убить сразу «двух зайцев». Избавиться от ненужного, старого, не отвечающего современным требованиям, «балласта». Морально устаревшие человеческие ресурсы, стали не нужны, качественно новому государству. Не отвечали его требованиям. Старое «платье» бросили в огонь и использовали, как энергетический источник тепла и света.

– Но, разве, нельзя было использовать его более рационально? – замахала, возмущенно руками, Варвара. – Какая расточительность! Энергетического и интеллектуального потенциала населения «старого» государства.

– Все это так. Но, мы, строили новое, свободное от рабства общество, – возразил ей Щекин.

– А, разве эти люди не могли его строить?

– Нет! – резко сказал Савелий Гаврилович. – Новый дом… новая мебель. «Старорежимные» отношения, принятые в царской России, не могли обеспечить бодрой, победной поступи нового времени.

– Но, ведь революцию делали для народа!

– Революцию делали для качественных, экономических, политических и культурных преобразований. Необходимо было выдернуть Россию из группы, промышленных аутсайдеров. Преобразования Столыпина, в чем-то были революционны, но это был все-таки эволюционный путь развития на базе зарождающегося капитализма в России под колпаком, малоэффективного, отжившего свой век, самодержавия. Социалистический строй позволил создать привлекательный образ свободного труда. Рабочий класс, а за ним и трудовое крестьянство, многонационального государства, ударными темпами повышали свой уровень образования, создавали новые, равноправные общественные отношения. Стране были нужны свои, а не заморские специалисты, для строительства индустриальной державы. А вот, что касается культурного наследия, так мы его сохранили.

– Сохранили? – взвизгнула зло девушка. – А, как же разрушенные церкви и храмы?

– Их, пришлось убрать. Религиозные работники поддерживали самодержавие, отвлекали население от созидательного труда на благо нашей великой Родины. В короткие сроки, наш народ, преобразовал аграрную страну, с зачатками промышленного производства, в мощную промышленную державу. Мы, последователи великой христианской империи. Мы, все вместе, создавали великую индустриальную империю.

– Не такая, уж видно, она была великая, – Съязвила Варвара, – если развалилась меньше, чем за одно столетие.

– Она не развалилась, а выполнила свою историческую миссию и была своевременно, заменена на другую, более жизнеспособную, отвечающую современным требованиям политическую систему.

– А, вам не обидно, – вмешался в разговор Савелия Гавриловича и Варвары Игорь Сошкин, – что одна шестая часть суши, именовавшаяся, совсем недавно, СССР, перестала существовать, как административно государственная единица?

Щекин повернул голову и посмотрел на молодого человека с бутылками пива в руках и, браво дымящейся сигаретой во рту.

– Нет! Мне не жаль старые, отжившие свой век, «доспехи», превращенные в «решето» «коррозией» времени, – твердым, уверенным голосом ответил молодому человеку старичок. Империя «сбросила» советскую «кожу». Российская империя не умерла! Она живет новой, современной, интеллектуальной жизнью.

– Уж очень, у вас, все складно, получается, – сказала недовольным голосом девушка. – А, как же политические партии, движения народных масс?

– Воля народа, политическая трескотня. Все это управляемые процессы, направленные на решение определенных задач и достижение конкретных целей, – нисколько не испугавшись Варвариного выпада, ответил Савелий Гаврилович.

– Что за чушь, вы несете, дедушка! – воскликнул недовольный, непонятным ему разговором, Игорь. – Пиво греется, – обратился он к девушке. – Сигареты, на всякий случай, купил. Пошли уикенд проводить. – Здесь, видимо, – и Сошин кивнул головой в сторону старичка, нам не дадут спокойно отдохнуть.

– Подожди, – насупилась Варвара. – Если все так, как вы говорите, – обратилась она к Щекину, – то, сейчас, мы живем на стыке двух эпох. Вы, старое, советское, поколение, а мы, новое, черновое, переходное. В «топке» демократических преобразований, оказались ваше и наше поколения. На нас испытывают всякие нововведения. Мы – как собачки Павлова, приобретаем условные, чужеземные рефлексы псевдо демократии. Значит, вы уже не нужны и мы, теперь, не нужны. И вас и нас должны уничтожить во благо новой великой империи? Мы – жертвы. Но, как и когда?

– Уничтожение идет с конца прошлого века. Нас – пенсиями, на которые можно, с трудом, существовать. А, вас – отравляющими веществами: алкоголем, табаком, наркотиками. Одним словом, массовой культурой. Все идет по плану. Уменьшается не просто население страны. Исчезает не нужная категория граждан. Новые поколения, усмехнуться, глядя на наши страдания, и без сожаления, забудут о нас, как забывают об устаревших морально и физически вещах.

– Мы, государству уже не нужны? – с обидой спросила Мошкина. – Нам навязали всю эту «химию», что бы, как можно быстрее нас уничтожить? Но, мы, же еще молодые! Мы, могли бы принести, какую ни будь пользу государству. Зачем нас уничтожать?

– Вы, сами себя уничтожаете. Просто, вам не мешают это делать.

– Не препятствуют? Значит способствуют! Кто? Новые люди, не знающие социализма и наркотиков?

– Да! Последующие поколения будут презрительно называть нас – винтиками и, а вас – алкоголиками и наркоманами. Мы – старые. Вы – больные. Последующие поколения будут молодыми, здоровыми, высокоинтеллектуальными. Капитализм, для них, дом родной. Они будут свободны, от каких либо взглядов. Их, к этому. Усиленно приучают. Окультуривают в нужном направлении, превращая в капиталистических зомби. Для них, свет в окошке — золотой телец. За него они отдадут и продадут все и вся. А мы, с вами, уже история. Для современного российского государства, мы – отработанный материал, шлак.

– Что? – усмехнулся Игорь, отхлебнув, из бутылки, холодное, темное, пенистое пиво. – На, – протянул Варваре Сошин, купленную для нее бутылку, – светлое пиво, как ты просила. И вот твои, любимые сигареты. Закуривай. И не слушай этого старого, советского маразматика. Мы – дети демократии, а они тоталитарной системы.

– Наверное, по этому, мы и не нужны ни кому, – подавленным голосом сделала для себя вывод Мошкина.

– Здравствуйте, товарищи! – раздался радостный голос Феклы Никаноровны, жены старичка. – Пойдем, Савелий Гаврилович, не буде мешать отдыхать молодежи. Пойдем, прогуляемся.

– Фекла! – воскликнул, разочарованно, Савелий Гаврилович. – Мы встречаемся здесь вот уже…

– Не важно, – перебила его старушка, – у которой, как и у Савелия Гавриловича, красовался на груди, большой красный бант. – Встретим первое мая в дороге. Представь, что мы на демонстрации. Флаги, транспаранты, разноцветные шары, всюду веселые, радостные лица. И лозунги: «Мир, труд, май». Как здорово! А, ты, ругаешься. Пойдем на широкую дорогу, как прежде.

Игорь, украдкой, покрутил пальцем у виска и сказал:

– Пенсионерам домой пора. Челюсти на полку, а сами на лавку. Ваше время прошло. Все! Теперь наше время! Отдыхай, не хочу! Оттянемся Варвара по полной программе! Сегодня, не просто выходной, а первое мая, какой-то там праздник. А, праздник…,–  Сошин задумчиво почесал затылок. – Ладно, не важно. Пей пиво, кури сигареты, не парься.

– Ты, даже не знаешь какой сегодня праздник! – осуждающе, с оттенком стыда за неотесанного парня, сказала Мошкина.

– А, зачем мне это нужно? У меня есть пиво и сигареты, музыка на сотовом телефоне, что мне еще надо для полного счастья? У меня все есть.

– Ладно, пойдем на демонстрацию! – громко сказал Савелий Гаврилович. И, мечтательно продолжил: – Помнишь, как мы здесь, на этом самом месте, молодыми, пели, революционные, потом, военные и советские песни?

– Помню, Савелий. Конечно, помню! – улыбнулась Фекла Никаноровна. – Жаль, что не вернуть тех, славных, денечков. Не вернуть молодость, – и старушка, внимательно, посмотрела на молодых людей.

– О, да вы на этом месте круто «зажигали»! «Оттягивались» по полной программе! «Торчали» под реальные песни! А, я то, сразу и не «въехал» в «тему», – с пониманием заговорил Сошин. – Тогда, мы пошли. Не будем мешать предаваться воспоминаниям, покрытой пылью времени, пропахшей нафталином старины.

– Истории, – поправила Игоря Варвара.

– Какая нам разница! – отмахнулся, раздраженно, от поправки девушки Сошин.

– Лучше нафталиновая история и скромная старость, чем неосознанная жизнь оболваненного, одурманенного, индивида, – гордо сказал, старичок. Он, осторожно, взял, под руку, свою старушку. Нежно посмотрел в ее глаза. Улыбнулся, доброй, ласковой улыбкой. И, не спеша, направился, шаркая подошвами, вышедших из моды, стареньких, начищенных черной ваксой, туфель к песчаной дорожке.

– До свидания! – крикнула, в след, пожилым людям, девушка. Взяла, под руку, слегка опьяневшего, молодого человека, и пошла, с ним, в другую сторону.

– Нет, нет! – заерепенился Игорь. – Я, то же хочу на демонстрацию! Классное шоу. Пойдем, посмотрим на «тусовку», чудом уцелевших, до перестроечных, людей в их естественной среде обитания.

– Перестань! – дернула его, за руку, Мошкина. И, крикнула старичку: – Так в чем же, главная, задача поколения?

Савелий Гаврилович остановился, повернулся к молодым людям. И, как можно громче, сказал:

– Служить своей стране, соответствуя ее духу и времени!

– Как много пафоса! – воскликнул Игорь. И, громко икнув, настырно потащил, девушку за, уходящими, пожилыми людьми. – Пойдем, пойдем за ними, – бубнил он в ухо Варваре, – что, мы, не люди? Хуже других?

– Нет, мы, не хуже. Мы – разные. Но, ты, прав. Надо быть вместе.

– А, я, всегда прав, – заплетающимся языком, промямлил Сошин, бросил пустую бутылку под куст, смачно сплюнул и закурил сигарету.

– Какой, ты, у меня, не культурный, – шепнула ему в ухо Мошкина.

– Зато, молодой и перспективный. Со мной, не пропадешь. Я, крутой парень. Все могу.

– Школу, вначале, закончи. Хвастаешь, не убитым, зверем.

– А, – махнул рукой Игорь, – сейчас жизнь такая, все можно!

Рассказ ВЕТЕРАН ПРОИЗВОДСТВА

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

ВЕТЕРАН ПРОИЗВОДСТВА

 

(рассказ)

 

Последний экзамен летней сессии сдан. Можно расслабиться. Но, третьекурснику Гоше Найденову не до развлечений. Он хочет купить ноутбук. Вещь нужная для студента. Но, где взять деньги? Гоша решил их заработать. Выбор сделал быстро и решительно. Для верности, укрепил его следующим умозаключением: «Временно устроюсь дворником. Летом работы у дворника не много. Убрал свой участок и свободен. К тому же можно, в свободное время, еще, где-нибудь подработать». Довольный своей находчивостью Гоша отправился устраиваться на работу.

День выдался жаркий и душный, но Найденов не обращал, ни какого внимания на неудобства на редкость знойного лета. Окрыленный своей мечтой, Гоша мысленно жал на клавиши своего, персонального, небольшого и очень удобного компьютера.

Резкий свист шин и противное «би-би».

«Что такое?» – Найденов вздрогнул и увидел в двух шагах от себя недовольно урчащий капот большого, черного джипа. Гоша быстренько перешел на другую сторону улицы.

Хозяин джипа опустил боковое стекло и, высунув лысую, блестящую голову недовольно крикнул: «Смотреть надо куда идешь, раззява!»

Найденов с укором посмотрел на человека, бесцеремонно ворвавшегося в его мечту, и ничего ему не ответил.

Вот и заветная дверь. За ней работа, деньги ноутбук. Гоша потянул за деревянную ручку. Еле слышно лязгнула железная пружина. Дверь доброжелательно открылась. Найденов с радостью шагнул навстречу своей пусть и не цивильной, но нужной обществу работе.

Узкий коридор. Крашенные, казенной, зеленой краской стены. Тухлый запах застоявшегося, теплого воздуха. Одним словом, рабочая обстановка. В глубине коридора белая дверь с грязными отметинами вокруг большой, деревянной ручки прибитой наискосок.

«Ух, ты! – удивился Гоша. – Прямо, как в департаменте. Наверно, за этой дверью находится администрация. Как бы мне открыть, ее, не вымазавшись?»

К счастью Найденова дверь плавно открылась сама. Мужчина, лет шестидесяти с осунувшимся, тощим лицом, впалыми глазами и миниатюрным телом не спеша вышел в коридор и плотно прикрыл дверь. Словно боялся, что кто-то просочится за ним через эту белую преграду. Упершись взглядом в Гошу, он уставился на него смиренным взглядом.

– Здравствуйте, – неестественно улыбнувшись, произнес студент.

– Здравствуйте, – интеллигентным голосом ответил ему мужчина.

Они стояли друг против друга. Зловонный запах грязного, потного тела моментально проник в нос Найденова. Молодой человек поморщился и отошел в сторону.

– Вот, – пролепетал, заплетающимся языком мужчина, – уволили за четыре месяца до пенсии. Доработать не дали, – мужчина покосился на дверь и, убедившись, что их не слышат за дверью, продолжил: – дворника нового нашли. Ты, что ли? Штрейкбрехер несчастный.

– Нет, – поспешил с ответом Гоша. – Я, только иду узнавать на счет, какой ни будь работы.

– Хорошо, уговорил. Принимай объект. Сдаю в лучшем виде, – и, наклонившись к оробевшему студенту, громко прошептал: – Орденоносцу, ветерану производства под зад пинком дали. А. когда-то висел на доске почета. В президиуме сидел. Уважение, почет за долгую, работу на производстве. Вот такие дела, – вздохнул на Гошу алкогольным перегаром мужчина. – Будем знакомы. Сергеев Иван Васильевич, – и мужчина протянул миниатюрную ладошку по направлению к Найденову.

Студент сморщил нос и нехотя протянул навстречу грязной руке Ивана Васильевича свою чистую руку.

– У, какая большая лапа! – удивился Сергеев. – Мне бы такие руки по молодости. Я, таких дел наворотил бы на заводе. Хотя, – оценивающе посмотрел на крупное тело Гоши мужчина, – за станком стоять в три погибели тяжело. Нет. Токарь из тебя не вышел бы.

– Это еще почему? – выставил вперед грудь Найденов.

– Ты, как тебя по батюшке?

– Найденов Гоша.

– Гоша, – оперся о стенку коридора Иван Васильевич, – ты, мышцами не тряси. Я, дело говорю. Когда социалистическое соревнование объявили на заводе, я включился в него.

– И что? – пожал плечами Найденов.

– Победил, – одним словом коротко и емко ответил Сергеев.

– Подумаешь невидаль, – усмехнулся студент. – Работать за идею бесплатно на государство. Сейчас за все платить надо. Хватит работать на дармовщинку.

– Экий, ты, Фома неверующий. Деньги ему давай. Не все деньгами меряется в жизни. Вам бы все крушить да ломать. Строить, строить пора, – назидательно закончил свою речь мужчина и посмотрел на белую дверь. – Доработать до пенсии не дали. А еще правление. Куда я теперь пойду? Где доработаю?

– Ничего, – решил подбодрить мужичка студент, – работы много. Найдешь.

Сергей Иванович молча, махнул рукой, с осуждением и в то же время жалостью посмотрел на Гошу и направился к выходу. У самой входной двери он повернулся к Найденову и сказал:

– Эх, ты, голова два уха! Сейчас, молодой. А завтра, что скажешь?

 –До завтра еще дожить надо. Мало ли, что будет потом. Главное, что сейчас.

– Хорошо, я тебя на улице подожду.

– Это еще зачем?

– Закрепленную территорию покажу. Раньше всегда своему сменщику все рассказывали и показывали. Так положено было. Для порядка и ясности в предстоящем деле. Не то, что сейчас. Все молчком. Скрывают друг от друга. Видите ли, коммерческая тайна. А как же опыт передавать молодым?

– Чего там передавать? Мети да мети. Любой сможет. Для этого «вышка» не нужна дядя. Ладно, мне пора. До свидания, Иван Васильевич.

– До свидания. Я, в твои годы, такие дела делал, а ты «до свидания, дядя».

– Мне идти надо.

– Иди, иди. Только смотри, как бы и тебя не выбросили также.

– Не выбросят. Я, молодой, перспективный. Скоро высшее получу. Нарасхват буду, – гордо ответил Найденов.

– Хорошо, посмотрим – ответил Сергеев и скрылся за входной дверью.

Студент постучал в дверь. Никто не ответил. Гоша двумя пальцами, осторожно, потянул за засаленную ручку двери. Дверь открылась. Найденов смело шагнул навстречу неизвестному.

– Опять ты? Не проси, уволен. Нам такие работники не нужны. Болей дома на здоровье, а нам работяги нужны. Пить меньше надо тогда и бить не будут. Видать за дело попало. Видите ли, он с бомжами помойку не поделил. Сам, как бомж. Сходи домой помойся. Несет, как от помойного ведра. Наркоман его ударил. Пьянь несчастная! Еще больничный взял. Целый месяц отсутствовал. Территорию запустил. Жильцы жалуются. Ишь ты! Листок нетрудоспособности принес. Оплатите ему. Дудки! Радуйся. Что хоть по собственному желанию уволили, а не за прогулы. Бездельник! А еще заслуженный человек при советской власти был. Стыдоба! Так опуститься! Все. Уволен. Пошел вон.

– Иван Васильевич ушел, – прервал студент монолог женщины лет пятидесяти, уткнувшейся в какие-то бумаги, разбросанные на деревянном, полированном столе.

– А, ты кто таков будешь? – мельком глянула на Гошу женщина и снова уткнулась в свои бумажки. – Тоже мне, защитник выискался! Чего надо? Хлопотать за дружка пришел? Не ты, ли его стукнул у мусорного бочка? – поинтересовалась женщина и, сняв очки, внимательно посмотрела в глаза Найденову.

– Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, я его не знаю. В-третьих, я пришел устраиваться на работу, – бодрым, уверенным голосом начал свою презентацию студент.

– Устраиваться на работу? Какую? У нас вакансий нет. Это я вам, как менеджер по уборке территорий заявляю, – сердито ответила женщина.

– Как же, – удивился Гоша. – Я только что встретился с человеком, которого уволили. Значит, вакансия существует. Вы же сами, только что заявили о нежелании принимать на работу старого сотрудника.

– Дворника, что ли?

– Да.

– Ты, что мусорные баки убирать будешь? – с усмешкой в голосе поинтересовалась женщина-менеджер.

– Буду. Мне работа нужна. Любая. Срочно.

– Так иди продавцом-консультантом в супермаркет. К нам-то, зачем пришел?

– На работу устраиваться, – вытаращил на женщину глаза студент.

– У нас вакансий нет, – твердым голосом сказала менеджер по уборке территорий.

– Вы же только что уволили дворника с работы. Значит, у вас появилась вакансия. Я готов ее занять.

– Слушай, парень, хватит мне голову морочить! Мы, здесь работаем, а не клоунадой занимаемся. И с чего, ты, взял, что я уволила эту пьянь с работы?

– Он же орденоносец, кажется.

– Заступаешься? А, говоришь, что сам по себе. Все вы – одна шайка лейка. Что, на бутылку не хватает? Наркоманы несчастные. А, ну марш из офиса!

– Что такое? Я, пришел устраиваться на работу. Вам нужны дворники?

– Нужны, но не такие. Какой из тебя дворник? Иди туда, где почище. У нас работа грязная, не квалифицированная. Ладно, хватит мне голову морочить. Вакансий нет. До свидания.

– Как же нет? Когда есть! Вы, только что уволили дворника.

– У меня есть кандидат на это место.

– Не тот ли драчун, который избил Ивана Васильевича?

– Тебе-то какое дело?

– Где же справедливость? Есть вакансия. Есть человек, желающий ее занять. Почему нельзя?

– Вакансий нет! – сердито крикнула менеджер по уборке территорий. – Освободите служебное помещение сейчас же! Кому я сказала.

– А, как же работа? – упавшим голосом поинтересовался Гоша.

– У нас для вас работы нет. Это место занято. Уходите немедленно.

– Я буду жаловаться. Где ваше начальство?

– Прыткий какой. Ведь сбежишь через неделю.

– Не сбегу. Вот увидите.

– Ладно, подумаю. Приходи завтра после обеда.

– Точно возьмете? – решил основательно застолбить за собой место Найденов.

– Точно. Все иди. Не мешай работать.

– Я, завтра приду с трудовой книжкой.

– Э, брат, так мы не договаривались. По договору будешь работать.

– Это еще почему? Так не честно.

– По-другому не получиться. Место уже занято. Работать будешь так, бес трудовой. Тебе-то какая разница? А парню запись в трудовой книжке нужна. Он условно осужден. Его правоохранительные органы контролируют. Все это нужно для справки. Работать будешь ты, а он только числиться будет.

– Мне трудовой стаж нужен, – решил отстаивать свои интересы студент. – Оформляйте его по договору, а меня по трудовой книжке.

– Он только числится, будет. А работать ты будешь. Не бойся, заплатим. Стаж от тебя никуда не уйдет. Завтра приходи к трем часам дня.

– Я же должен по трудовой книжке работать. Вы ущемляете мои права.

– Не нравиться уходи. По трудовой книжке у нас никто не работает. По трудовой книжке у нас числятся совсем другие люди.

– А как же я? Мне страховой стаж то же нужен.

– Успеешь еще. Зачем тебе трудовую книжку такой записью портить? Иди домой, – махнула рукой в сторону двери женщина. – Готовься к тяжелей, неблагодарной, но такой нужной работе дворника. До свидания.

– А, сколько мне будут платить?

– По тарифу.

– А, это много?

– Тебе, как студенту хватит.

– Откуда вы знаете?

– Здесь работают, а не деньги зарабатывают, – осуждающе посмотрела на Гошу женщина-менеджер.

– Хорошо. Я, пошел. До свидания.

– Иди, иди.

Найденов вышел из душного помещения на улицу. Свежий воздух очистил его легкие от неприятного запаха. Иван Васильевич смиренно сидел на скамейке и о чем-то думал. Студент хотел пройти мимо, но почему-то вместо этого уселся на скамейку рядом с Сергеевым. Вонь несвежего белья и соленый запах грязного тела моментально проникли в легкие Гоши. Найденов переборол брезгливое отвращение и недоверчиво спросил:

– А, вы, что действительно орденоносец?

– Вот смотри, – Иван Васильевич протянул студенту свою трудовую книжку.

Гоша брезгливо взял ее в руки и аккуратно, кончиками пальцев, принялся листать потрепанные листы трудовой книжки. Дойдя до раздела «Сведения о поощрениях и награждениях», углубился в чтение записей, стандартных следов советской эпохи.

– Ого! Награжден Ленинской юбилейной грамотой, нагрудным знаком «Ударник десятой пятилетки» с вручением почетного подарка. А, вот! Награжден орденом Трудовой Славы третьей степени! Ух, ты! Награжден знаком «Победитель социалистического соревнования 1980 года». Выдана премия 15 рублей. Ха! Почетная грамота за длительный и безупречный труд на заводе. Так. Благодарность в честь дня машиностроителя. Понятно. Почетная грамота в честь Великого Октября. Благодарность в честь 71 годовщины Великого Октября. Вот это ретро! Присвоено звание «Ветеран производства» и премия 182570 руб. за 25 лет непрерывной работы на заводе. Колоритная подборка! И как, вы, в дворниках оказались с таким портфолио? Вот бы в резюме все это забить и послать. То-то удивились бы работодатели. Наверно, таких слов и не читали ни когда.

– А, что тут удивительного? – начал рассуждать плавным, тихим голосом Иван Васильевич. – Тогда ветераны в уважении были за честный труд. Лучшие передовики на доске Почета красовались. Бывало, идешь на работу и смотришь на свой портрет. Сейчас все это никому не нужно. Да и мы никому не нужны, – грустно закончил Сергеев.

– Не скажи. Сейчас у таких, как вы льгот больше чем у меня волос на голове. Только и слышно, что пересчитать и повысить пенсии. А, тут подработать захотел и то столько припонов.

– Что, не взяли? – посочувствовал Иван Васильевич.

– Еще не ясно. Вопрос решается. После первого собеседования кто берет на работу? Две, три встречи с работодателем должны состояться. Желающих много.

– Ты, не отступай, – посоветовал студенту Сергеев. – Конкуренты все хиленькие.

– Какие «конкуренты»! – воскликнул с досадой Гоша. – Так, один наркоша.

– Вот этот самый «наркоша» и отправил меня в больницу.

– Это еще как? – насупился Найденов.

– Избил меня, когда я утром убирался у мусорного бака. Челюсть сломал. До сих пор еще болит.

– Вот гад! На ветерана производства, орденоносца руку поднял. Нет ни чего святого! Жалко меня рядом не было. Я бы ему устроил. Почему в милицию не заявили на мерзавца?

– Неудобно. Ведь я его знаю, как облупленного. Он из моего двора.

– Надо было заявить!

– Не надо. Его отец, в свое время, на заводе у меня в учениках ходил.

– Ну, и что? Значит все можно! Безнаказанность порождает зло еще в большем масштабе. А, завтра, он вас вообще прибьет.

– Нет. Он целыми днями дома сидит. По вечерам выходит пива попить да за «дозой».

– Знаете, что, – осенило Гошу, – я откажусь от вакантной должности в вашу пользу. Вам, Иван Васильевич, работа нужнее, чем мне. Наверно, пенсия маленькая.

– Так себе, – пожал плечами Васильев. – Мне бы немного окрепнуть после болезни, помыться. Я, же сразу с больничной койки сюда пришел. Думал, приступить к работе.

– Они не имели права вас уволить! Вы же на больничном были. Вот негодяи! Мне эта женщина сразу не понравилась. Вся на «пальцах».

– Так это мать «наркоши», – усмехнулся, вяло Иван Васильевич.

– Вот оно что? Тогда вас обязательно надо восстановить на работе, а ее под «плинтус» загнать. Пусть знает свое место. Кумовство развели. Честному работяге и не устроиться на работу. Только вы, Иван Васильевич, не пейте в рабочее время. По статье уволят.

– Это я так. Выписку отметил бутылочкой пива.

– Ладно, – принял решение Найденов. – Если ветеранов не уважают, плюют им в лицо… – Гоша встал со скамейки. – Я, вас в обиду не дам этим упырям. Разберемся!

– Ты, того, – забеспокоился Сергеев, – без кровопролития. Она всех дворников вот где держит, – и Иван Васильевич показал правый кулак.

– Ерунда! Вы, главное, завтра приходите чистым, бритым, как человек. Завтра я с ней поговорю. Кстати, кто ее начальник? На сайте так распишу, обоих снимут с работы.

– Может не стоит? – засомневался Иван Васильевич. – Сами разберемся.

– Нет! оборотней надо ставить на место. Сейчас я их в интернете разукрашу.

Довольный своей решимостью Гоша крепко пожал руку ветерану производства и пошел домой сражаться в виртуальном пространстве с несправедливостью.

Иван Васильевич встал со скамейки и пошел к всемогущей начальнице дворников вымаливать помилование. «Авось простит. Ведь должна же она понять меня. Я и так пострадал. Зачем же увольнять? Договорюсь», – рассуждал он сам с собой, робко шагая по коридору в направлении белой двери.

Рассказ В ОДНОМ НОМЕРЕ

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

В ОДНОМ НОМЕРЕ

 

(рассказ)

 

Октябрь. Воскресенье. Хмурое, серое небо. Холодный ветер рвет и мечет. Вопреки неприветливой погоде деревья стоят гордо, независимо, открыто. Желто-зеленые, красно-бурые листья трепещут на ветру разноцветными флажками. Резкие порывы ветра, словно воздушные руки, срывают листву, которая, кувыркаясь в воздухе, покорно несется по сырой мороси навстречу судьбе. Раскисшая, покрытая рябью лужиц, черная земля, с невпопад торчащими сухими стеблями бурьяна и коротким, зеленым ершиком травы, кое-где припорошена белесым снежком-первенцем. Осенний день близится к полудню. Все идет своим чередом в потоке бесконечного времени космической вечности.

Бортиков Флор Николаевич, поджарый, тридцатидвухлетний холостяк с пышной шевелюрой каштановых волос, удобно усевшись в кресле, задумчиво наблюдает за секундной стрелкой настенных часов, монотонно двигающейся по окружности циферблата. В комнате тихо. Громкое тиканье часового механизма отчетливо отдается в его ушах. Хозяину двухкомнатной квартиры, доставшейся по наследству от дедушки, скучно и одиноко. Флор Николаевич, по жизни, подвижный человек. Бездействие утомляет его. И, наоборот, всякое движение, доставляет Бортикову удовольствие. Оно заменяет ему домашний уют, общение с семьей, «хобби» и прочее, прочее, прочее. Флор Николаевич любит дорогу, приключения, смену мест и впечатлений. Находиться, в выходной день, в квартире, для Флора Николаевича, не естественно. Скверная погода, «смазала» все его планы. Казалось, она, умышленно, не способствовала активному отдыху Бортикова. От нечего делать, Флор Николаевич, отправляется в «путешествие», по хорошо знакомой, дороге своей памяти. Вспоминая, в обратном направлении, событие за событием, он, быстренько, добирается до летнего месяца. Еще несколько дней назад… Он собирается, в этой комнате, в отпуск. На столе лежит «горящая» путевка в дом отдыха на одно лицо в южный город на берегу Черного моря… Веки, Флора Николаевича, самопроизвольно прикрывают, уставившийся в циферблат, неподвижный взгляд. Настоящее, вместе с циферблатом часов, куда-то улетучивается. Память, лучше всякой машины времени, молниеносно, переносит Бортикова в точное место, в нужный день, и необходимый час, окрасив соответствующим эмоциональным состоянием.

Летнее, теплое утро. Настроение отличное. Энергия, так и прет наружу, ищет себе применение. Флор Николаевич быстрыми, привычными движениями собирается в дорогу. Наконец, походный чемодан собран. Документы, деньги, железнодорожные билеты, туда и обратно, путевка в дом отдыха – все, аккуратно, разложено по своим местам в карманах. Время отправляться в путь.

Добрался Бортиков, до места назначения, без приключений. Довольно частые поездки на короткие и длинные расстояния предоставили ему огромный опыт успешного решения, неожиданно возникающих, простых и сложных вопросов.

В фойе дома отдыха, Флор Николаевич, быстро сориентировался. Он, уверенной походкой, подошел к администратору и, громко поздоровавшись, предъявил, стройной девушке, свою путевку. Дежурный администратор, слегка, наморщила свой лоб и, мило улыбнувшись, быстро объяснила Бортикову, как заполнить, «дежурную» анкету отдыхающего. Через несколько минут, она приняла заполненный лист и выдала, новоиспеченному постояльцу ключ от номера, напомнив, мягким голосом, о возможном появлении, в его номере, еще одного отдыхающего. Флор Николаевич благосклонно кивнул, в знак понимания и согласия. Легкой походкой, он направился к двери, разделяющей пространство фойе от пространства коридора, ведущего в свою очередь к двери двухместного номера с цифрой, выбитой на металлическом овале-брелке, прикрепленном, с помощью веревочки, к короткому ключу. Сделав несколько шагов, Бортиков наткнулся на мужчину, лет сорока пяти с короткой прической на голове и большим, относительно его роста, животиком.

Мужчина растерянно озирался по сторонам. Ему, явно, необходима была помощь. На его лице выступил пот. Большая сумка, с вещами, стояла между широко расставленных ног.

Флор Николаевич, мигом сообразил, что к чему и посоветовал толстячку:

– Обратитесь к администратору. Она поможет.

– Хорошо, спасибо, – ответил добрым, домашним голосом мужчина.

– Пожалуйста, – ответил Бортиков, краем глаза наблюдая, как мужчина тащит, явно очень тяжелую сумку, к стойке администратора.

– Не напрягайтесь, – снова посоветовал ему Флор Николаевич. – Оставьте сумку в покое. В фойе нет посторонних. Не унесут. Тем более, она, как я вижу, очень тяжелая. Подойдите к стойке и задайте вопрос. Вам ответят. И все станет ясно.

– Хорошо, я так и сделаю, – радостно согласился мужчина и, упершись животом в стойку, задал худенькой девушке свой вопрос.

Бортиков, тем временем, скрылся за дверью и оказался в просторном, светлом коридоре. Флор Николаевич, не спеша, поднялся по широкой лестнице на необходимый этаж, открыл входную дверь номера и вошел в аккуратно обставленную комнату. Привычными движениями рук, разложил, по полкам, и повесил на вешалки свои вещи. Прошелся, деловито, по комнате и отправился, в душевую кабину, смыть дорожную пыль. Из ванной комнаты Бортиков вышел в отличном расположении духа. Причесал, тщательно, волосы, надел чистое белье и решил отправиться на прогулку по новым, незнакомым местам.

В дверь тихо, не навязчиво постучали.

«Вот, кстати, и обслуживающий персонал, – решил, почему-то, Флор Николаевич. – Отлично. Отдам свои вещи. Пусть приведут в порядок». Быстрым движением руки он открыл дверной замок и, осторожно, приоткрыл дверь. В коридоре стоял мужчина, с которым Бортиков столкнулся, некоторое время назад, в фойе. Красное, потное лицо. Сумка между ног. Добрая, простодушная, открытая улыбка.

– Здравствуйте, я, ваш сосед. Зовут меня Монин Эдуард Елизарович, – представился мужчина и вопросительно посмотрел на Бортикова.

Флор Николаевич улыбнулся, как можно приветливее, и игривым тоном представился:

– Обитатель, здешнего номера, Бортиков Флор Николаевич, собственной персоной. Холост, люблю хороший отдых. Чем могу служить?

– Я, собственно говоря, – замялся, подбирая нужные слова, Монин, – то же, как вы говорите, обитатель…

– Отлично! Соседи значит. Вы, поселились рядом? Напротив? Левее? Правее?

– Как вам будет угодно, – ответил Эдуард Елизарович. И, вытер, цветастым, носовым платком пот с лица и шеи.

– А, это мы, сейчас, определим. У вас какой номер комнаты?

– Этот.

– В этом живу я, а в какой номер поселила вас администратор?

– Сюда, куда еще? – удивился непонятливости Бортикова Эдуард Елизарович.

– Так это вы, тот сосед, о котором говорила, мне, администратор? – хлопнул себя ладошкой по лбу Бортиков.

– Получается, что я, – обрадовался разрешению, непонятной, ситуации Монин. – разрешите войти?

– Конечно, конечно, – засуетился Флор Николаевич, досадуя на свою нерасторопность. – Располагайтесь, как дома. Приводите себя в порядок, и сходим, разведаем обстановку, – заговорщическим тоном предложил он своему соседу.

– Нет, что вы! – отмахнулся Эдуард Елизарович. – Надо отдохнуть с дороги, поесть.

– Разумеется! Выходим через час.

– Куда?

– В кафе, какое ни будь, зайдем. Посидим, отметим приезд. А, вечером, прогуляемся, – с ходу, составил план, Бортиков.

– Что вы, – замахал руками Монин, – мне надо привести себя в порядок.

– Приводите, – согласился Флор Николаевич. – Я, подожду.

– Отдохнуть, после дороги, – и Эдуард Елизарович, с умилением, посмотрел на аккуратно заправленную кровать, смиренно дожидающуюся долгожданного гостя.

– И, я о том же, – удовлетворенно сказал Бортиков. – Отдохнете и в путь. Славно покушаем…

– Зачем же куда-то идти? – перебил его Эдуард Елизарович. – У меня все есть. На двоих, вполне, хватит.

– Здесь? – почесал затылок, начинающий разочаровываться в соседе, бортиков. – По-моему, надо выйти, куда-нибудь посидеть, отметить приезд, – уже с меньшим порывом страсти и оттенком сомнения, в голосе, предложил Бортиков.

– Не вижу в этом необходимости, – без оттенка упрямства, на чистом, искреннем убеждении уверенно ответил Эдуард Елизарович.

– У нас ничего нет! Как же мы отметим наш приезд? – разочарованно произнес, так неожиданно выбитый из привычного ритма жизни Флор Николаевич.

– А, ничего и не нужно, – улыбнулся, непонятливому соседу, Эдуард Елизарович. – У меня все есть. Как говориться, и выпить и закусить. Я, знаете ли, не любитель всех этих хождений, посиделок. По мне, лучше домашней еды, ничего нет. Я, конечно, могу сходить в кафе, но не вижу смысла. Все с собой.

– Тогда, я схожу, что ни будь, докуплю, – предложил, оживившийся, Бортиков. – А, что, – вслух подумал он, – в номере я еще ни разу приезд не отмечал.

– Вот видите! – поддержал робкую, неуверенную мысль соседа Монин.

– Купите, что ни будь к чаю. А, я приму душ и накрою «поляну».

– Хорошо, – согласился Флор Николаевич и удалился за сладостями к чаю.

Оказавшись на улице, в незнакомом городе, среди хаотично двигающихся людей, Бортиков ожил. Уверенность и любопытство вернулись к нему с удвоенной силой. Он, быстренько, пробежался по местным магазинчикам. Через час Флор Николаевич стоял у двери своего номера с двумя целлофановыми пакетами в руках. В одном, были бутылки с пивом, а в другом, всякая закуска и сладости.

– Зачем столько! – растроганно воскликнул чистенький, свежевыбритый Монин. Его, среднего роста, толстенькое тело, было, ловко, укутано в домашний халат.

– Моя доля! – воодушевленно сообщил соседу Бортиков.

– Сколько спиртного, – недовольно покрутил головой Эдуард Елизарович.

– А, по-моему, в самый раз! – успокоил его Флор Николаевич. – На улице, как чудесно! После ужина, рекомендую, не лежать и смотреть телевизор, а прогуляться на свежем воздухе. Хорошая погода, славные девушки. У, нас с вами, такие возможности!

– Я – женат. У меня дети, – пробурчал, скороговоркой, Эдуард Елизарович, усаживаясь за стол.

– Это ничего, что семья, – независимо махнул рукой Бортиков. – Даже, наоборот…

– Как это? – глаза Монина округлились, а брови подпрыгнули к верху, смяв кожу высокого лба в гармошку.

– Ничего удивительного, – откупоривая бутылки, как, само собой разумеющееся, сказал, мимоходом Флор Николаевич.

– Не согласен! – замотал головой Эдуард Елизарович. – Верность, порядочность, честность в семейных отношениях, для меня, не пустые слова. Даже, легкий флирт, замечу я вам, не всегда уместен, особенно для женщины.

– Это еще почему? – поинтересовался, откинувшись на спинку стула, Бортиков.

– Не хорошо и все, – отрезал сухим, колючим голосом Эдуард Елизарович. – Лучше, давайте по рюмочке, за встречу.

– Вот это другое дело! – от нетерпения, заерзал на стуле, Бортиков. – А, что это у вас? – поинтересовался он из вежливости.

– Самогон, – без всяких загадок, просто ответил Монин.

– Здорово! Свой? Давно не пил «первача»!

– Хороший, очищенный… утром встал, как стеклышко. Голова не болит. Без запаха, словно и не пил вовсе. Но, предупреждаю, очень крепкий. Так, что будьте осторожны с объемами, заливаемыми внутрь желудка, – предусмотрительно посоветовал Монин.

– Учту. За что пьем? Ах, да! За встречу! Вы, меня так застращали. Я забыл, даже, что к чему.

– За встречу, – поднял рюмку Эдуард Елизарович.

– За знакомство и отличный отдых, – легонько, стукнул своей рюмкой по рюмке Монина Флор Николаевич.

Соседи выпили, крякнули, от удовольствия и крепости. Молча, закусили.

– Хоть после первой и не закусывают, – сказал, вытирая губы салфеткой, Монин, – но такую штуку, – указал он пальцем на бутылку, – и закусить не стыдно.

– Согласен. Хорошо пошла, хоть и крепкая. Повторим?

– Разумеется, –  согласился, блестя зрачками, Эдуард Елизарович. – Расслабиться можно. Доехали хорошо. Устроились в приличном номере. Завтра пойдем купаться. Что еще надо?

– Жена не одобряет? – взглядом указал Бортиков на пол-литровую бутылку.

– Жена разрешила. Сказала, что на три недели вполне хватит.

– Три недели? А, мы ее за один присест!

– Осторожно! Жидкость, серьезная, – предусмотрительно предупредил Эдуард Елизарович чересчур осмелевшего соседа. – Надо знать норму всему. И этому тоже, – указал Монин на рюмку.

– Еще по одной и все, – согласился Бортиков.

– Мне не жалко, – назидательно начал Эдуард Елизарович, а закончил вполне серьезно, – только все это ни к чему. Не это главное, а совершенно другое.

– Ладно, – махнул рукой Флор Николаевич, – достаточно нравоучительных речей.

– Вот и хорошо, – быстро закупорил бутылку с «зеленым змием» Монин.

– С этим все ясно. А, как на счет совершенно другого мероприятия? Прогуляемся вечером по заповедным местам?

– Что вы! – замахал руками Монин. – Ведь, я, имел в виду совершенно другое.

– Другое? Разве в вечерней прогулке есть, что-то предосудительное и безнравственное? Даже врачи рекомендуют, для здоровья, дышать свежим воздухом перед сном. И, еще, вечером прохладно.

– Врачи, здесь не причем. Мали ли что они там нам рекомендовать будут. Сплошная реклама, пиарят себя, одним словом.

– Не скажите. Однако, что вы хотели сказать? Я вас перебил, извините.

– Я, говорил, о семье, о друзьях, о работе, о хобби. Увлечение спиртным может перерасти в страсть, а страсть в болезнь и деградацию личности. Человек утрачивает интерес к жизни и превращается в биологический организм. Я, конечно, не имею в виду вас, Флор Николаевич, – уважительно посмотрел на собеседника Монин. – Но, согласитесь, как много людей, в наши дни, «окультурились» до животного состояния.

– Я, вас, понимаю, – согласился с Эдуардом Елизаровичем Бортиков. – Но, вы, как мыслящий человек, не можете не согласиться с тем, что и добропорядочный, безобидный обыватель-домосед, с отработанными до автоматизма правильными формами поведения в быту и на работе, не способствует инновационному развитию общества. Размеренность жизни, относительная сытость и достаток, на мой взгляд, притупляют стремление к новому, неизвестному. Жизнь превращается из движения вперед, в имитацию движения – бег на месте. Развитие цивилизации замедляется.

– Это, как в природе, – увлеченно подхватил мысль Флора Николаевича Монин. – Чистое озеро, постепенно зарастает водорослями, осокой и превращается в болото.

– Хорошее сравнение, – усмехнулся, краешками губ, Бортиков. – Здоровый образ жизни, большая, дружная семья, хорошие отношения с коллегами по работе, друзьями, интересное хобби.

– Зачем же передергивать! – брови Монина полезли на лоб, глаза широко раскрылись и стали похожи на большие, круглые линзы очков. – Во всем надо знать меру, плохом и хорошем.

– Как в пище, – решил показать виртуозные возможности своей речи Флор Николаевич. – Много соли – селитра получится. Много сахара – в одном месте слипнется. А, суть, одна – есть не возможно.

– Согласен. Вот и я об этом. У вас есть семья? Любимая работа? Какое-то занятие для себя, для души? – поинтересовался Эдуард Елизарович у Бортикова.

– Семьи у меня нет. Я не женат, – отвечал легко, словно отличник у доски, Флор Николаевич. – Работа есть, но не любимая. Я, знаете, женщин любить предпочитаю. А, хобби есть – путешествия. Всякие достопримечательности, интересные встречи. Новая информация, положительные эмоции. Одним словом – чертовски интересно! Я люблю движение. После каждой поездки заряжаюсь положительной энергией. Жить хочется! – закончил на радостной, эмоциональной ноте Бортиков.

– Как хорошо! А, я, наоборот, – размеренно, не спеша начал рассказывать о себе Эдуард Елизарович. – Я – домосед. Женат. Двое детей. На работе, все стабильно, без сюрпризов. А, увлекаюсь я, цветами. Знаете, я заядлый цветовод! – оживился Монин. – даже в выставках участвую! – похвастал Эдуард Елизарович. – Из каждой поездки, по возможности, стараюсь привезти, что ни будь экзотическое.

– У, вас, наверное, целый садик?

– Да, конечно. Цветы дома и на даче.

– Продаете?

– Что вы! Я, не для бизнеса. Я – цветовод-любитель, а не расчетливый, примитивный, цветочный инкубаторщик. У меня редкие растения. Такие растения выращивают не на убой, для продажи, а для души и восхищения их красотой. Они – великолепны! У меня есть фото. Я, с удовольствием, покажу вам моих любимцев, – ласково, любовно закончил свою речь Монин.

– Буду очень признателен, – слегка кивнул головой Бортиков.

Эдуард Елизарович вытащил конверт с фотографиями и принялся подробно рассказывать о каждом цветке.

Бортиков посмотрел на стопку фотографий, грустно вздохнул, посмотрел в окно и предложил:

– А, может, пройдемся. Посмотрим достопримечательности. Может, где цветы декоративные выращивают на продажу?

– Что вы! Разве настоящий любитель продаст свой шедевр! Так вот какого вы мнения о нас – цветоводах! – расстроено и чересчур громко заговорил Монин. – Хотя, – вдруг, резко поменял он свое мнение, – конечно пройдемся. Я, читал на сайте, что здесь продают превосходные, редкие экземпляры цветов. Даже заграничные. Приобрести такую штучку, это было бы супер!

– Вот видите, – встал со стула Флор Николаевич, – быстрее вперед! Навстречу приключениям и экзотическим цветам!

– Пойдемте, пойдемте, – воодушевился Монин возможностью заполучить интересный биологический экземпляр.

Вечер прошел, по меркам Бортикова, так себе.

Эдуард Елизарович был очень доволен. Он узнал у местных цветоводов адрес здешнего общества цветоводов-любителей.

– Завтра же пойду к ним, – решил Монин. – Может, составите компанию?

– Спасибо, – укладываясь спать, сквозь зевоту, ответил Бортиков, – я съезжу на экскурсию. Здесь очень много интересного. Давайте махнем вместе.

– Не могу, – поворачиваясь на бок, сказал важно Эдуард Елизарович. – завтра у меня ответственная встреча. Если повезет, то приеду с цветочным «трофеем».

– В таком случае, я желаю вам удачной поездки и спокойной ночи.

– И вам интересной, увлекательной поездки. Завтра поделимся своими впечатлениями. Спокойной ночи.

На следующий день цветовод и путешественник позавтракали в кафе и разъехались по своим, любимым, делам.

Вечером, на подоконнике их номера, стояли три горшка с цветами.

Эдуард Елизарович сиял от счастья и гордости за свою коллекцию.

– Я, приобрел чудные экземпляры, дорогой мой, Флор Николаевич! Рекомендую…

– Прямо, как людей, – улыбнулся Бортиков.

– А, как вы хотели? – удивился Монин. – Ведь это же живые цветы! Они все слышат и понимают. Они все чувствуют. За ними, как за детьми, нужен глаз да глаз. Нежный, правильный уход, как за женщиной.

– Я, знаю, – нетерпеливо заговорил Бортиков. – А, я был…

– Что, вы, делаете? – возопил Монин.

– А, что? – удивленно посмотрел на него Флор Николаевич.

– Вы, положили сигареты рядом с Комнатной липой!

– И, что?

– Спармания не выносит затхлый воздух. Рядом с ней нельзя курить!

– Я, не курю. Впрочем, уберу сигареты. Если хотите, откроем окно, что бы Комнатной липе лучше дышалось. Свежий воздух, прохлада.

– Что вы! – замахал руками Эдуард Елизарович. – Спармания плохо переносит сквозняк.

– Час от часу не легче, – покосился на соседа по комнате Бортиков. – А, это, что за экзотика? Длинные. Таких цветов я еще не видел.

– Это Стрелитция. И, с вами, я полностью согласен. Цветок экзотической красоты.

– А, это, что за колба? – показал взглядом Флор Николаевич на следующее «чудо света».

– Это Бутылочное дерево.

– Бутылочное? Прямо пивной фестиваль.

– Что вы, что вы! – вновь, замахал руками Эдуард Елизарович. – Это Бокарнея. Слоновья нога.

– На бутылку больше похоже, – пожал плечами Бортиков, пристально всматриваясь в растение.

– Знаете, что, — начал, как-то неуверенно, Эдуард Елизарович, – меня пригласили, более подробно, познакомится с местным опытом разведения, в теплом климате, экзотических цветов.

– Это очень интересно, но я не смогу составить вам компанию. Хочу съездить…

– На очередную экскурсию. Угадал?

– В общем, то, да.

– Я, не об этом. Конечно, у каждого свои интересы…

– Своей непохожестью мы и интересны друг другу, Эдуард Елизарович.

– Согласен, но, я, вот о чем…

– Вы хотите привезти еще цветы? Привозите на здоровье. Места всем хватит.

– Нет. Я, если это вас не затруднит, попрошу вот о чем, поухаживать за этими чудными, но капризными жильцами, несколько дней.

– Прямо, как дети, – Бортиков, осторожно, взглянул на Эдуарда Елизаровича. – Конечно, поухаживаю за этими карапузами, несколько дней, – обнадежил он Монина.

– Вот и чудесно, хорошо. Вы меня так выручите!

– Вы мне расскажите только, что делать с цветами. Как за ними ухаживать?

– Разумеется, разумеется. Я сам не ожидал. Однако меня пригласили… очень полезный опыт… потом, я поделюсь с ними своим опытом выращивания цветов в наших, непростых широтах.

– Конечно, конечно, – быстро, быстро закивал головой Бортиков. – Главное, инструкцию оставьте по цветам. Как поливать и так далее.

– Завтра, я вам все расскажу, подробно. А, сейчас, как говорится, утро вечера мудренее. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Однако, еще рано спать. Я, пожалуй, пройдусь по улице. Подышу свежим воздухом.

– Подышите. Желаю приятной прогулки и побольше острых ощущений. Меня, в дрожь бросает, как только представлю, что завтра увижу и услышу столько интересного и полезного для себя.

– Представляю…

– Нет, вы не можете представить…

– Хорошо, тогда представьте вы, а я пойду, пройдусь. Разомну косточки. Спокойной ночи.

– Спасибо. И не волнуйтесь. Я сплю очень крепко. Хотя сегодня, весь, как на иголках. Однако постараюсь вздремнуть.

– Может со мной. Сон нагуляем.

– Нет. Я не привык ходить по ночам.

– Так еще не ночь. Детское время.

– Нет, нет, нет. Я, спать.

– Хорошо, тогда я пошел. Не буду мешать вашим переживаниям, мечтам и надеждам.

– Спасибо, и вам удачной прогулки.

Бортиков бесшумно вышел. Осторожно закрыл за собой дверь и направился к выходу. Пришел он поздно. Сосед крепко спал. Флор Николаевич тихо разделся, лег и быстро уснул. Утром он проснулся, и первым делом, посмотрел на часы. Золотые стрелки на белом циферблате показывали сорок семь минут одиннадцатого. «Ух, ты! – подумал Бортиков. – А, инструктаж?» Он быстро повернулся на другой бок. Эдуарда Елизаровича, конечно же, уже не было в номере. На тумбочке Флора Николаевича лежал лист, вырванный из блокнота. Это была короткая инструкция по уходу за цветами. Бортиков быстро прочитал записку и обсудил ее мысленно: «А, все ясно. Ничего сложного. Этот поливай… этот не очень… этот проветривай… примитив, справлюсь». В первый день, Флор Николаевич, решил не трогать цветы, рассудив, что хозяин сам о них позаботился. На другой день, Бортиков решил осуществить полив. Но, листка, с инструкцией, на тумбочке не было. «Видимо, он упал на пол, и горничная выбросила его, как мусор», – решил Флор Николаевич, с досадой почесав макушку своей головы. «Может, спросить у кого? – засомневался он. Но, тут же, быстро, оправился от налета сомнений и рассудил так: – Вот эту «пику» тоненькую, длинную поливать, надо мало. Этот цветок «худой». Много воды ему вредно. А, вот эту «бутылку слоновью» надо поливать хорошо. Какой корень большой у основания. Как верблюд, воду пить будет. Надо залить его хорошенько водой, а то еще засохнет. Вот этот цветок… Ему, главное, свежий воздух. Поливать его буду, как вот этот, «худенький» и длинный. Вроде, разобрался. В принципе, все ясно и без инструкции. Зря волновался Эдуард Елизарович! Я, и не в такие вопросы решал!» Довольный своей смекалкой и находчивостью, Бортиков стал поливать цветы согласно разработанной им инструкции.

Вечером позвонил Эдуард Елизарович. Сообщил, что приедет через три дня. Поинтересовался, как цветы? Бортиков заверил его, что растения находятся под неусыпным контролем. Успокоившись, Монин пожелал Флору Николаевичу приятного отдыха и, попрощавшись, положил трубку.

Каждый день Бортиков исправно поливал цветы, согласно разработанной им методике.

На третий день, вечером, приехал Эдуард Елизарович. Он, случайно, встретился в фойе с возвращавшимся, с прогулки, Флором Николаевичем. Они, присели, на уютный, небольшой диванчик, обменяться впечатлениями. Бортиков, подробно, во всех красках, рассказал о местных достопримечательностях, о том, что «подгорел» немного на пляже. Монин, с удовольствием, рассказал о своих встречах с садоводами-любителями. О том, что узнал много нового и интересного. О настоящей лекции, которую он, экспромтом, прочитал местным цветоводам и, как они, внимательно, его слушали. О тонкостях, в выращивании комнатных растений на юге и севере. Обменявшись, накопившейся информацией, соседи, в отличном настроении и превосходном душевном состоянии, направились к себе в номер.

Эдуард Елизарович, первым делом, подошел к своим цветам и обомлел. Улыбка, словно сухой песок, «осыпалась» с его пухлых губ и упала вниз вместе с нижней челюстью.

Бортиков замер в недоумении. Ему, показалось, что сосед поражен его цветоводческой деятельностью, но по мере того, как глаза Эдуарда Елизаровича, наполнялись слезами, Флор Николаевич понял, что произошло, что-то нехорошее. Но, что? Ведь он, все делал по инструкции.

Дрожащими руками Монин потрогал землю во всех горшках.

– Что, вы, наделали? – наконец прошептал он. Его круглое лицо стало овальным. Эдуард Елизарович, как показалось Бортикову, даже похудел, в одно мгновение.

– А, что? – развел руками Флор Николаевич. – Все делал, как вы говорили.

– Я, ничего вам не говорил! – громогласно шептал Монин. – Я, Флор Николаевич, писал.

– Да, писали, – согласился глухим, невнятным голосом, нашкодившего сорванца, Бортиков.

– Где моя записка? – молниеносно спросил Монин, резко протянув левую руку вперед.

– Записка? Ее нет. Она, куда-то затерялась в первый же день. Наверно, ее уборщица, случайно, выбросила. Можно спросить…

– У кого? – злобно сверкнул глазами Эдуард Елизарович.

– У горничной или у администратора, – несмело, предложил Бортиков.

– Вы, уважаемый, издевались над цветами, целую неделю! – подняв, к верху, указательный палец правой руки, возопил Монин.

– Я, поливал по инструкции, – твердил свое Флор Николаевич.

– Чьей инструкции? У, вас, не было ни какой инструкции! – выводил на «чистую воду» лгунишку Эдуард Елизарович.

– Была, – буркнул, себе под нос, Бортиков.

– Откуда? Чья? Вы же ее потеряли! – не оставлял камня на камне от псевдо логических объяснений Бортикова разгневанный Монин.

– Я, ее сам разработал. С учетом внешнего вида и габаритов растения. Все по науке, – хотел, хоть как-то, защититься от праведного гнева соседа Флор Николаевич.

– По-науке? Цветок Стрелиция поливается обильно, а вы? У него совершенно сухая земля! Цветок Бокарнея не терпит переувлажнения, а он у вас растет в болоте! Цветок Спармания нуждается в свежем воздухе!

– Я, не курил в комнате, – чистосердечно признался Бортиков.

– Этот цветок не переносит затхлый воздух. А, вы, постоянно держите окна закрытыми, – «давил» на соседа Эдуард Елизарович.

– Но, ведь меня не было целыми днями дома, – находил всему резонное объяснение Флор Николаевич.

– А, вечером? Я, конечно, понимаю, что вы вовсе не обязаны возиться с этими цветами, — с обидой в голосе, полном неоправданных надежд, сказал Монин. – Но, вы могли уточнить у меня, как правильно поливать каждое растение. Я, вам, объяснил бы.

– Мог. Но, и могли напомнить мне, как именно надо их поливать, – стоял на своем Бортиков. По его виду было видно, что он только частично признает свою вину.

– Согласен. Но, вы сказали мне, что все нормально, – не принимал обвинений, на свой счет, и Монин.

– А, все и было нормально, – сунул руки в карманы и сделал шаг назад, словно он тут не причем, Флор Николаевич.

– Где же «нормально»? Цветы гибнут! Разве, вы, не видите? – очень эмоционально воскликнул Эдуард Елизарович.

– Давайте, вместе, справим сложившуюся ситуацию, – предложил, скромно, Бортиков.

– Хорошо, – успокоился, немного, Монин. – Постараемся их спасти. Только без самодеятельности.

– Согласен. А, я, в свою очередь, –  предложил, баш на баш, Флор Николаевич, – покажу здешние достопримечательности. А, то вы, наверняка, заблудитесь.

– Хорошо. Я, действительно, плохо ориентируюсь в незнакомом, окружающем пространстве.

Консенсус был найден.

Флор Николаевич моргнул и очутился в своей квартире. Его настроение напоминало пирог с начинкой. Снаружи мягкая, ароматная и, одновременно, хрустящая грусть. А, внутри, очень приятный вкус, повторно прожитой, жизни.

Часы громко тикали, отсчитывая мгновения вечности.

Рассказ ПРЕВРАЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ОБЕЗЬЯНУ

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

ПРЕВРАЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА В ОБЕЗЬЯНУ

 

(рассказ)

 

Рост, чуть ниже среднего, сутулый, глаза-впадины мертвы и пусты. Оживают они ненадолго. Да, и то, когда разговор заходит о спиртном. Порою кажется, что у него в голове «батарейка», которую он очень бережет, и поэтому зажигает в глазах зрачки, только по мере, крайней, необходимости. В остальное время глаза находятся в холодном полумраке, словно открыл дверь в подвал и смотришь туда, в низ, в этот холодный, темный, отдающий плесенью коридор, ступеньки которого уходят в глубь темноты. Лицо, когда-то свежее, высохло, сморщилось. Лишь один нос не сдается. Стоит насмерть посреди лица картошкой, что придает всей физиономии, слегка, комический вид. Смеяться он любит. При смехе его лицо морщится еще сильнее и, кажется, что жизнь вернулась. Но смех затихает и вновь смерть, словно пыль, оседает на его лицо. Зубы желтые, прокуренные. Конечности сухие. Грудь впалая. Живота, присущего большинству мужчинам, в его возрасте, нет, и не будет.

Живет он в однокомнатной квартире. В комнате ни чего особенного, так, диван, пару стульев, стол со скатертью-клеенкой, старый шкаф с зеркалом во весь рост, телевизор, который собирается отремонтировать уже какой месяц. Уверяя всякий раз, когда разговор заходит о нем, что вот, вот, чуть ли не завтра он вызовет телемастера, да и вообще, у него один приятель, очень хорошо разбирается в этом деле, так что за бутылку, которую они разопьют тут же у него вдвоем, все будет сделано в лучшем виде. Всем ходом разговора он дает понять, что ремонт – не проблема. Просто времени нет. Руки не доходят. Когда разговор «соскакивает» на излюбленную тему – распитию спиртных напитков, «батарейки» включаются, и зрачки ярко вспыхивают. Глаза оживают, поблескивают догорающими кочерыжками дров. Тема разговора меняется и, тут же «батарейки» отключаются. Зрачки гаснут. Мрак заполняет глаза.

Он уже давно на пенсии. Ушел раньше шестидесяти по «горячему» стажу. Работал в свое время на заводе. На каком, не помню уже. Помню только, что он не любил своего начальника цеха, за то, что тот всякий раз придирался к нему, когда он, бывало, приходил на смену «поддатый». Воспитательные меры, всегда сводились к одному – лишению премии или «тринадцатой» зарплаты.

Любит вспоминать свой последний рабочий день:

– Пришел на работу, работал в тот день во вторую смену, надел спецовку… захожу в цех… поздоровался с мужиками. Они мне говорят, мол, вызывают тебя в отдел кадров. Захожу туда прямо в спецовке. Там мне говорят… все, мол, отработал свое. Оформляем тебя, с сегодняшнего дня, на пенсию. Заходи завтра. Получишь все бумаги… расчет, мол. Хорошо, говорю. Прихожу в цех… все, говорю, мастеру… оформляют меня на пенсию, а посему, пошел, я, домой. Уговаривал отработать смену, раз пришел. Нет, говорю, хватит с меня. Развернулся и ушел. Переоделся в чистое и домой. Вот так-то, – назидательно оканчивал он свой рассказ-воспоминание.

В свое время, он был женат, имеет взрослую дочь. Но, развелся с женой и живет теперь один.

– Оно, мне, и не нужно, – обычно, так объяснял и оправдывал свой развод он. – «Капают» на мозги. Самому легче жить, спокойней. Захотел – выпил, глаза вспыхнули и погасли, захотел – поспал. Никто не мешает. Правда, в последнее время тяжеловато стало с продуктами. Пенсия маленькая. Гробил, гробил здоровье, а в результате… да, меня назад зовут. Нет. Не хочу там жить. Внуки, шум. Туда приедешь и будешь целыми днями бегать за продуктами. То одно купи, то другое. А здесь я один. Что мне надо? Так хлеб, да и вот еще: я ведь питаюсь бесплатно. А вчера мне сухого молока дали. Оно даже лучше когда сварю, чем в пакете. В пакетах что, так одна вода. А тут молоко, – делал ударение он на последнем слове. – Я. ведь больной. Врач мне говорит, чтобы я на операцию ложился. Куда там… ложился! – усмехается кисло он. – Ведь после нее усиленное питание надо. А, где оно у меня? Поэтому, не соглашаюсь. Да, оно и не к чему. Пока жив.

Несколько дней после получения пенсии он пьян. Пьет все, что пьется. В остальное время подрабатывает грузчиком на рынке. Когда-то он работал грузчиком в магазине, чем очень гордиться. И всегда, когда разговор заходит о трудностях в приобретении продуктов, как бы нехотя, но со значение в голосе говорит:

– Да, я, что… сейчас пойду в магазин, меня там все знают, возьму без проблем.

Но, что-то не торопился «брать». А, обходился крупами да сухим молоком. Иногда, он варит суп с салом или щи из квашеной капусты. Кислый запах на всю лестничную площадку.

Разговаривая с ним, слушая его воспоминания в горделиво-хвастливом тоне, я думаю: «Как так могло случиться, что вполне здоровый, работящий человек «загробил» за годы безудержной пьянки свое здоровье, разрушил свою семью, живет в нищете на грани потери последнего – человеческого облика. Безжалостно тратит все свои деньги на спиртное, оставляя, как говориться, только на хлеб».

На еду нет денег, а на похмелье, всегда найдется. Человек – загадка.

Наблюдая за его существованием, удивляюсь, как так можно жить? В чем смысл жизни этого человека? Зачем живет? Для того, что бы пить, или пьет, для того, что бы жить?

Жаль, очень жаль… и его, и всех нас. Думаем, что люди, что живем… а, на самом деле, нет! Не живем, а так, существуем, в пьяном угаре, не более.

«А, как надо жить? Почему надо, именно, «трезво» жить, а не иначе? Не так, как хочется? Как все?» – вдруг, пришла в голову вертлявая мыслишка.

На днях захожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице на свой этаж, вдруг вижу, на лестничной площадке он лежит в стельку пьяный. Соседка, старушка лет восьмидесяти, стоит, кудахчет над ним, словно курица над цыпленком. Увидела меня, обрадовалась:

– Надо бы, соседа, в кровать уложить. Что же он на лестничной площадке то лежит. Простынет. Бетон то холодный. Ты уж заведи его.

Что делать? Взял это бесформенное воняющее рыбой и сивухой тело и отволок его в квартиру. Положил на диван.

За все время, пока я тащил его, он не проронил ни звука. Словно с мертвецом дело имею. Даже неприятно стало. А вдруг помер? Но, нет. Не помер.

Поздно вечером я услышал тяжелые заплетающиеся шаги. Это он вышел покурить на лестничную площадку. Минут через пять гулко хлопнула дверь, отделяющая его деформированный черно-белый мирок от другого разноцветного большого внешнего мироздания.

И, вспомнилась мне пришедшая на днях мысль: «Почему надо именно «трезво» жить, а не иначе?»

– Наверно, потому, чтобы хоть немного на человека смахивать.

– А он, тогда кто получается? Не человек, что ли? – интересуетесь.

– Когда то и он был человеком. Да, жаль ненадолго хватило. Весь вышел.

– Куда?! – раздражаетесь.

– А шут его знает. Протопал, так однажды по направлению к входной двери, щелкнул замком и вышел. Куда? Зачем? Не знаю. Может, пошел другую биомассу искать. А может с докладом о проделанной работе к самому… наверх…

– Что за чертовщина эдакая?! Вы, что себе позволяете, автор? Несет дрянь всякую! Читать тошно… – негодуете.

– Мне, знаете, то же тошно было, когда тащил его. И ему тошно было. Всем нам тошно… Тебе от моего рассказа. Мне – от вони. Ему – от спиртосодержащего пойла.

Причины разные, а результат одинаковый.

Рассказ КОНСУЛЬТАЦИЯ

Автор: Юрченко Михаил Петрович

E-mail: Mixail1966@yandex.ru

 

КОНСУЛЬТАЦИЯ

 

(рассказ)

 

Никита Дубинкин сидел в своем кабинете и читал газету. Утро тянулось медленно и неохотно. Прошел уже час, а в дверь с табличкой «Юридическая консультация» никто не входил. Воспользовавшись затишьем, Никита включил электрочайник. Когда из отверстия в крышке повалил пар, Никита не спеша отложил на край стола газету и выключил электрочайник. Положил в стакан заварку и налил кипяток из чайника. Дав чаю хорошенько настояться, заправил его сахаром и энергично размешал чайной ложечкой. Открыл портфель. Вынул из него бумажный сверток. Развернул. Перед ним лежали два бутерброда. Один с маслом и сыром, другой с копченой колбасой. Никита откинулся на спинку стула и стал дразнить свой желудок. Сосредотачивая свой взгляд, то на беспечно лежащих аппетитных бутербродах, то на стакане, от которого распространялся по всему кабинету аромат свежезаваренного чая. Предвкушая приятный завтрак, Никита Дубинкин уселся поудобнее и только хотел взять бутерброд с колбасой, как в дверь нервно постучали. Никита быстро свернул бутерброды и сунул в ящик стола.

– Да, входите, – отозвался он недовольным голосом.

Дверь робко открылась и вошла девушка лет двадцати:

– Разрешите?

– Да-да, пожалуйста. Здравствуйте, – уже мягче, продолжил Никита.

– Здравствуйте. Я проходила мимо и решила зайти. Знаете, так бывает.

– Проходите, присаживайтесь.

– Спасибо.

– Чаю хотите?

– Нет.

– А я с вашего разрешения, выпью. Знаете, утром не поел. Все некогда.

– Я к вам на минуточку.

– Я вас внимательно слушаю, – Никита с глубокомысленным видом принялся разглядывать лицо девушки. Не забывая при этом время от времени поглядывать то на стакан с чаем, то на ящик стола, в котором лежали бутерброды.

Видя нерешительность девушки, Никита решил помочь ей:

– Итак, я вас внимательно слушаю. Что за причина привела вас к нам?

– Понимаете, дело вот в чем, – мямлила девушка, видимо, совершенно не зная с чего начать.

– Смелее, смелее, – бодрым голосом поддержал ее Дубинкин.

– Я недавно, смотрела фильм… и там… фильм ужасный… гадкий… и там, одну девушку… как бы вам это сказать?

– Да-да, – поддерживал, как мог разговор Никита.

– Одну девушку… ее изнасиловали бандиты, и я тогда подумала, а, что если и меня так же, ну, вы, понимаете…

– О-о! Не беспокойтесь, пожалуйста. Вы очень впечатлительны. Не стоит так волноваться. С вами ничего не случится.

– Мне очень хотелось бы, но знаете, я, хочу знать, как защищает меня и других женщин наше законодательство?

– Оно хорошо защищает вас и других женщин. Можно даже так сказать, – Дубинкин встал, принял важную осанку, – вы надежно защищены законом от каких либо посягательств такого рода, – закончив речь, он улыбнулся, решив, что вопрос исчерпан.

Но девушка, как, ни странно, вовсе, и не думала уходить. Она с неподдельным вниманием слушала Никиту.

Заметив это, тот надулся еще сильнее, желая придать себе более солидный вид, и пустился в перечисление всех статей и пунктов, в которых говорилось или упоминалось о насилии и его наказании.

Выслушав краткое выступление, девушка успокоилась и осмелела.

– Можно чайку?

– Пожалуйста, – Никита быстро взял чистый стакан, стоящий рядом с графином на подоконнике, насыпал в него заварку, сахар, налил кипяток. – Извините, ложечка у меня одна, – спохватился Дубинкин.

– Ничего, – видя его замешательство, пришла на помощь девушка. – Дело, как говориться, житейское.

Взяв, из рук Никиты, ложечку, она принялась размешивать чай.

Видя, что дело принимает такой оборот, Дубинкин открыл ящик и вынул из него бутерброды.

– Выбирайте, какой нравится? – предложил он.

Девушка взяла бутерброд с маслом и сыром. Никита взял, оставшийся бутерброд и с аппетитом принялся, его есть, запивая еле теплым, чаем. Но, даже такой чай ему показался очень вкусным.

– Вы утверждаете, что у меня нет ни каких оснований волноваться. Что в случае чего, – девушка запнулась и слегка покраснела, – я защищена законом.

– Да, именно так, – твердым голосом уверенно произнес Никита, допивая остатки чая. – Главное, не провоцировать мужчин. И все будет нормально. Поверьте мне, – Дубинкин откинулся в кресле и приготовился попрощаться с девушкой.

Но девушка вовсе и не собиралась уходить. Она так же уселась поудобнее на стуле и спросила:

– Скажите, а какие действия будут провоцирующими со стороны женщины?

– Как, какие? – удивился Никита.

– Скажите, если, я, улыбнусь, незнакомому мужчине… это будет провокация или нет?

– Ну, смотря как улыбаться…

– А, вот так, – и девушка улыбнулась открыто, искренне и, в то же время, лукаво. Не забыв при этом «стрельнуть» не двусмысленно глазами.

Никита совсем растерялся. Да, чего-чего, но такого он вовсе не ожидал.

Девушка продолжала:

– А если у меня, вдруг, неожиданно от ветра или по неосторожности юбка выше колен окажется? Вот так, – и она, ловко, вздернула юбку гораздо выше колена.

– Ну, это уж слишком, – стал наконец-то приходить в себя Дубинкин. – Если вы так будете вести себя на улице, то не исключено, что станете объектом нападения.

– Почему? – искренне удивилась девушка.

– Да потому, что так никто не ведет себя с мужчиной в общественном месте.

– Мы же с вами не в общественном месте находимся.

– Вы, что действительно не понимаете или притворяетесь? – Никита встал с кресла, прошелся по кабинету туда-сюда. Подошел к девушке и сел возле нее на краешек стола. – Вы и на улице так себя ведете?

– Как так? – уставилась девушка на Дубинкина и, чтобы лучше его видеть, откинулась на спинку стула.

У нее были большие карие глаза. Молния-мысль сверкнула в голове Никиты: «И, как это я сразу не заметил? О! Что это я?» – поспешил «стереть» шальную мысль он и вздрогнул от неожиданного «искушения».

– Вы очень красивая девушка, но это вовсе не значит, что на вас должны напасть. Нужно вести себя как надо…

– А, как надо? – девушка закинула назад голову и двумя руками откинула назад волосы. Грудь ее подалась вперед, четко обозначив свои контуры.

Никита невольно залюбовался ею.

На какое-то мгновение воцарилось молчание, которое прервала с шумом раскрывшаяся дверь. В кабинет быстро вошла женщина лет тридцати. На мгновение она оторопела. Видимо, все происходящее в кабинете, было для нее, поистине, откровением.

– А-а, – произнесла она, желая что-то сказать, но не могла. Взгляд ее бегал от Никиты, сидящего на краешке стола к голым коленям девушки, затем на руки Дубинкина, одна из которых, лежала на спинке стула, другая упиралась в стол. Затем, от руки, лежащей на спинке стула, к груди девушки. От груди к глазам Никиты, а от них к глазам девушки, которая, надо заметить, вовсе не удивилась приходу женщины.

Дубинкин вздрогнул.

– Что происходит? – нервным голосом поинтересовалась женщина.

– Консультирую, – тихо ответил Никита и быстро отошел от девушки. Сделал круг вокруг стола и подошел к женщине.

– «Консультирует», – с издевкой произнесла женщина. – А я, дура бежала к нему обговорить… понятно… –  женщина отвесила Дубинкину звучную пощечину. Развернулась, подошла к двери, резко повернула голову, прищурив глаза, посмотрела на девушку и ушла.

Никита, рванулся было за ней, но у двери остановился. Повернулся к девушке и промямлил:

– Это была моя жена. Вы понимаете, в какое нелепое положение меня поставили?

– Нет, не понимаю. А в чем собственно дело?

– Как, в чем? Да, вы, что! Жена, застает меня с посторонней женщиной в кабинете…

– Я не «посторонняя», а клиент. И, вовсе не виновата, в том, что вы здесь сидите. Давайте выйдем на улицу.

– Что? – заорал Никита. Но, вовремя спохватился, и перешел на громкий шепот: – Вы зачем сюда пришли? А? Компрометировать?

– Как «зачем»? Я, же вам говорила…

– «Говорила», – передразнил Дубинкин. – Хватит прикидываться дурочкой. Тоже мне, овечка. Да, вы, сами кого угодно изнасилуете.

–Что? – обиделась девушка.

– А, то, – подошел к ней вплотную Никита и, слегка наклонившись, в упор посмотрел девушке в глаза.

В это время вновь в кабинет вошла женщина. Увидев Дубинкина, склоненным над девушкой, она всхлипнула и убежала.

– Черт! Что за чертовщина! – в сердцах, воскликнул Никита. – Вы, уйдете или нет?

Девушка, удивленно, посмотрела на Дубинкина. Встала. Поправила юбку. И, не говоря ни слова, направилась к двери.

– И, это все? – бросил ее, вдогонку, Никита.

– Извините, я что-то забыла? – повернулась к нему девушка.

– Да, совесть!

– На себя посмотрите. А, еще консультирует…

– Как, вы, со мной разговариваете? – вскипел Дубинкин.

– Больной, что ли? – язвительно бросила девушка и вышла из кабинета.

В коридоре девушка увидела женщину, дважды заходившую в кабинет.

Женщина быстро шмыгнула в открытую дверь кабинета.

«Странные люди, – думала про себя девушка, шагая по тротуару к автобусной остановке, – проконсультироваться даже нельзя. А еще правовое государство».

СМОТРИ НА ЖИЗНЬ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВЫМЫСЛА

Здравствуйте, Читатель!
Вашему вниманию предлагаются рассказы, пьесы и романы. Приятного чтения.

Благодарю за внимание, понимание, поддержку.

С уважением, автор.